У женщин один принцип: любить нельзя использовать. А где ставить запятую — они сами решают (с)
Бета: bezjalosny_fossy
Пейринг: Бьякуя/Хисана, Урахара/Йоруичи, Сенбонзакура/Содэ но Шираюки *не убивайте аффтара, он сам))))*
Жанр: драма/экшн
Диклаймер: всех героев придумал Кубо, остальное – плод моей больной фантазии
Саммари: Когда весь мир (вернее — все миры) против вас двоих, остается одно — любить
Комментарии: действия фика — AU по отношению к филлерам о восстании занпакто. Возможен ООС героев.
Благодарности:
Дорогой Чероки Иче за желание сотрудничать и помощь в поиске обоснуев
Милой Pixie. за веру в меня :-*
И конечно же моей несравненной бете за качественный и очень душевный таппинг. Спасибо, дорогая, без тебя этот фик был ООСнее и безобоснуйнее
Размер: макси
Статус: не закончен
По-прежнему посвящается Пикси ))))
Пролог
Бьется, выскальзывая из рук, банка. Бьется — среди осколков — золотая рыбка. Бьется в голове одинокое: «Кто я?».
«Ты ненормальная», — сказал Йокиро, уходя навсегда.
«Нет, ты точно с приветом», — зло бросила вечно добрая Юми, в очередной раз проиграв ее депрессии.
Девушка кутается в пальто и жалеет рыбку. Но больше — себя: снова одна.
Холодно. Бесцветно. Солнце каждый день вычеркивает себя из истории этого города. Даже листопад нынче серый. Деревья тоже тоскуют, а цвет осени — оттенки их чувств. Только сны еще разноцветные. И замершее на фотографиях лето. Всеравношность — страшнее смерти.
Она переступает через осколки и умирающую рыбку, бредет по улице, пряча в потайные карманы души досаду и горечь. Ей ведь все равно… Это лучшая пилюля от постоянной тревоги. По ночам есть принц. А днем — ни друзей, ни парня. А в голове — дребедень и софистика: разве двое меньше одного, или один больше двух? Ценность потерь. Значимость приобретений. Иллюзия вместо реальности. Сон вместо любви…
Пусто… Хочется пропеть это слово по нотам. Звуки бы заполнили мир… Интересно, нормально ли прийти к психиатру и сказать: «Доктор, когда я защищаю дорогого мне призрака, у меня вырастают крылья. Ну, знаете, большие такие, светящиеся»?.. Вот-вот. Самой смешно. До слез.
В аниме это всегда так красиво. Там можно. И в кино про супергероев — можно. А в жизни, оказывается, нельзя.
Земля отомстит, если человек вздумает оторваться от нее. Притянет и ткнет в действительность. Например, в вывеску «Банкрот» на фотосалоне, где ты работаешь. И разобьет твое лекарство от тоски…
Задевает ногой горку листьев: даже шелест у этой листвы одноцветный.
Как теперь быть с работой? Сбережений немного, но если не тратить их на золотых рыбок, на пару месяцев хватит. Непривычно думать о деньгах. Наверное, так и взрослеют…
У двери квартиры ее встречает кошка. Та самая, черная, что уже несколько месяцев бесцеремонно заглядывает в ее жизнь. Раньше она ограничивалась окном, а сейчас — так и норовит в гости. Хисана не возражает, пропускает внутрь — кошки к добру.
Гостья внимательно следит за тем, как хозяйка вешает пальто. И слушает Хисанины извинения: «Прости, еды нет. Совсем».
— Да ладно, — говорит кошка, и Хисана медленно сползает по стене. На ощупь, чтобы не видеть это странное создание, ищет телефон. Натыкается на руку — теплую, человеческую. Поднимает голову — над ней склоняется красивая обнаженная женщина. Это последнее, что Хисана осознает реально, потом — благостные объятия небытия.
— … Ангел пробудился! — Джордж Хендрикс так давно ждал этих слов. И сейчас его синие глаза хищно поблескивают: дичь попала в его силки.
— Спасибо, Томоко. Центр не зря поручил это дело тебе… Я доложу начальству о твоем усердии.
В трубке — горечь смеха:
— Зачем? Я ведь делаю это не за вознаграждение. Ты так и не понял…
Не понял, потому что уже досадует на затянувшийся разговор: нужно скорее звонить в аэропорт, заказывать билеты в Японию.
— Глупый… — констатирует собеседница и первой бросает трубку.
И он облегченно выдыхает:
— Ну, наконец… — и вызывает секретаря: — Эшли, вы, кажется, на днях хотели суши? Радуйтесь — мы летим на их родину: заказывайте билеты!
Глава 1. Запах тайны
Тайны, обычно, пыльные. Или кровавые. Иногда — хрупкие, с болезненным ароматом засушенного между страницами цветка. Еще бывают неразгаданные, мучающие. Они прячутся в молчании книг. Но их всегда можно распознать по запаху. Книги источают запах тайн, и он привлекает людей, как цветущий луг — пчел. А книги молчат и благоухают тайнами. И помнят. Стареют, рвутся, горят и возрождаются из пепла. Им нельзя умирать — они ответственны за память.
На охоту за тайнами люди ходят ночью. И лучше всего ловить секреты в обиталище книг. Он всегда волнуется, переступая порог библиотеки. Вот и сегодня — замирает у бесконечных полок: у него сложные отношения с книгами.
Дедушка Гинрей делил книги на нужные и неважные.
— Подрастешь, прочтешь «Кодзики» 1, — говорил он, пряча сборник мифов на самую дальнюю полку. — А сейчас тебе куда больше подобает читать «Энгисики» 2 .
Однако обязательная книга была постылой, а спрятанная — манила к себе чудесным ароматом волшебства. И мальчику казалось: стоит взять ее — и, стирая эту реальность, раскинется удивительный сказочный мир, польется неторопливая древняя легенда, зазвучит героическая песнь…
Дезориентировать учителя по каллиграфии несложно: ах — и тушь проливается на новое кимоно сэнсэя. И пока тот кричит и причитает — вот же павлин! — можно убежать. Бьякуя довольно улыбается, ведь его шунпо самое быстрое после дедушкиного. Но дедушки сейчас нет… Свобода!.. Особенно весело оттачивать технику «мгновенного шага», досаждая слугам: они так смешно всплескивают руками, когда отпрыск великого клана исчезает прямо на глазах… И только звонкий мальчишеский смех рассыпается серебряной пылью…
Когда прислуга добирается до библиотеки, нарушителя спокойствия там уже нет. И только ветер, колыхнувший одежду, — знак того, что юный проказник проносится мимо…
Желанная книга — подмышкой. И он знает, где может спокойно прочесть ее. В каждом богатом имении есть такие особые комнаты, комнаты-старьевщицы. С полинявшими ширмами, погнутыми бронзовыми кувшинами, разбитыми хибати 3, поломанными амадо 4 , полуистлевшими хатами 5 . Почему люди не выбрасывают старые вещи? Может, потому, что они помогают помнить. Такие помещения часто облюбовывают дзасики-вараси 6 . Здесь страшно и весело. Прячущаяся за паутинными занавесями тайна будоражит кровь. Так и кажется: упадет к ногам сломанный веер, и мелькнет в дрожащем мареве лета юрэй 7 — неизбежный спутник богатства и власти.
Мальчик складывает руки, кланяется и просит духов проявить милосердие и не пугать:
— На Обон я обязательно принесу вам красных бобов, — обещает он. И во вздохах притаившегося здесь шалуна-ветерка ему слышится шепот одобрения. Ободренный, он забирается на ворох циновок, устраивается поудобнее, сминая и пачкая нарядные лиловые одежды. Открывает книгу, и через мгновение строчки и иероглифы исчезают — через пространство и время он несется прямо в мир Великих Ками.
Звенит, завораживая, старинное предание, наполняя душу восторгом и священным трепетом. Боги любят — создаются миры, ссорятся — и погибает жизнь. Он даже зажмуривается, ибо сыплются искры от распри Аматэрасу 8 и Сусаноо 9 . А потом — негодует. Ведь крылатая богиня солнца 10 прячется в гроте, испугавшись выходок своего буйного брата. И Вселенную окутывает мрак. И леденит кровь вой разбушевавшихся демонов: «… тут голоса множества злых богов, как летние мухи жужжанием все наполнили, всюду беды произошли»…
— Вот ты где, — возмущенный голос дедушки Гинрея вырывает мальчика из объятий сказки. Конечно же, вернувшийся дед без труда находит нарушителя — ведь Бьякуя еще плохо скрывает свою рейацу. Мальчишка вскакивает и испуганно отряхивает одежду: этот тихий строгий дедушкин голос — предвестник бури.
— Дай сюда эту книгу. — Мальчик безропотно повинуется. — Это она помешала тебе заниматься?
— Д-да, — признается Бьякуя.
Дедушка не кричит: разве можно повышать голос на того, кем ты должен гордиться? Но разочарование в его глазах — больнее оскорблений.
— Раз так, значит, я ее накажу, — произносит Гинрей и вырывает страницы с полюбившейся легендой. Миг — и белыми мотыльками к ногам Бьякуи летят обрывки сказки…
Дедушка поворачивается и уходит. За ним следует довольный сэнсэй.
А Бьякуя остается наедине с раненной книгой, не смея пожалеть или заплакать…
Конечно, потом он прочел «Кодзики» от корки до корки. Но никогда больше строчки не оживали перед ним — боги не торопились прощать… Поэтому он четко знает, сколько должно быть чайных чашек на столе, когда приезжает в гости незамужняя тетушка Сайюри. Он никогда не ошибается в том, как рассаживать родичей во время празднеств и помнит, к кому через какой постфикс обращаться. Разбуженный ночью, он без запинки процитирует все пункты устава Готей 13. Но он понятия не имеет, о чем разговаривать с книгами… Вольными. Ничьими. Горделивыми.
Вот и сейчас — будто он все тот же мальчишка — его охватывает трепет при виде тысяч непрочитанных книг: здесь, в библиотеке Сейрейтея их ни на одну шинигамскую жизнь. Чуть вздрагивающими пальцами Кучики касается корешков, просительно ласкает: «Пожалуйста». Библиотечный каталог — карта без неоткрытых земель. А ему так нужно узнать, откуда у людей крылья?
— Молчат, да?
Бьякуя вздрагивает: занятый уговорами книг, он не замечает, как некто подкрадывается к нему, хлюпая по лужам его растерянности. Оборачивается и поднимает чочин, чтобы лучше разглядеть потревожившего его. Маленький, сгорбленный, серый, не человек — тень. В невообразимой мешковатой хламиде. В его голосе — пыль, а в глазах — пепел воспоминаний. И, кажется, совсем не смущен тем, что его пристально рассматривают.
— Я здешний хранитель, — незнакомец возвращает изучающий взгляд. — Могу ли я вам чем-то служить, господин Кучики?
Что здесь делает этот человек, у него же совершенно нет рейацу? И от одного его вида накатывает неконтролируемое омерзение. Это помогает вернуться и, смерив наглеца (это убожество даже не поклонилось!) презрительным взглядом, холодно проговорить:
— Я никогда раньше тебя здесь не видел.
— Вы просто не замечали меня, — отвечает тот, испытывающе и без страха глядя на Бьякую. — Таких, как я, никто не замечает. Зато Хаиро всех видит, — хитрый взгляд из-под густых бровей: — Вот вы, например, ищете нечто важное. Вы не хотите, чтобы об этом узнал кто-то еще. Исподволь наводите справки. Так ведь, Кучики-сама?
Крысёныш. Рука сама тянется к Сенбонзакуре. Но тут — оживают книги: они волнуются, шепчут, шикают: «Не оскверни. Не смей». Стоит ошарашенный: книги и впрямь заговорили, или он сходит с ума? Оглядывается по сторонам. Но лишь неровный отсвет фонаря змеится белой лентой иттан-момэна 11.
Хранитель самодовольно ухмыляется. Потом, будто мгновенно потеряв интерес, переводит взгляд на книжные полки: благодарит. Продолжает спокойно, и даже с некоторым осознанием своего превосходства — словно, маг, заклинающий книги:
— Почему никто никогда не слушает Хаиро? Почему все хотят его убить? Хаиро никому не желает плохого, — жалуется он своим бумажным собеседникам. Бьякуя начинает закипать: что за спектакль?! — Люди просто боятся Хаиро. И книг они тоже боятся. Люди вырывают книгам языки и стирают им память.
Бьякуя бережно ставит фонарь и, одарив библиотекаря взглядом, от которого тот испуганно вживается в стеллаж, произносит обманчиво-ласково:
— Что за представление ты устроил? Ты знаешь, какая информация мне нужна! Отвечай, где ее найти!?
— А нельзя ли повежливее, — испуганно отвечает тот. Бьякуя отступает на шаг, и Хранитель вздыхает свободнее. Затем, хмыкнув, продолжает как ни в чем не бывало:
— Информация стоит дорого, господин Кучики. А вы же не станете марать руки, добывая ее иным способом?
Взгляд Бьякуи красноречиво говорит: не стану.
— Хотя стоило бы, наверно, показать тебе, ничтожество, что случается с негодяями, вознамерившимися напасть на аристократа! — загнав свое негодование поглубже, холодно говорит Кучики.
— Угрозы, как и крик, признак слабости, — хранитель поднимается и расставляет упавшие книги. — Но раз вы так хотите знать, — а я всегда ценил в людях тягу к знаниям — я вам скажу: то, что вас интересует, есть у Хранителей Памяти. Говорят, они слуги самого Микуратанано-но ками 12. Ходят легенды, что они пишут Великие Книги Жизни, в которых — вся история подлунного мира. В Зале Воспоминаний, где лежат эти книги, всегда звучит Песнь Сердец… Наверняка, там есть записи и о Крылатых …
Голос шелестит, обволакивает, завораживает. В воздухе пахнет древней тайной. И уже все равно, что кто-то посторонний прочел то, что спрятано глубоко в душе.
— Хранители Памяти?.. — эхом повторят Бьякуя, чувствуя, как сердце пропускает удары. — Ты знаешь, как их найти?? Я заплачу любую цену.
Библиотекарь хрипло смеется.
— Даже если и знаю, вам все равно не попасть туда.
— Почему?
— Мир Великих Ками закрыт для богов смерти. Вы для них — лишь обслуга. Только избранные Крылатыми Хранительницами шинигами могут попасть туда.
— Избранные… Крылатыми… — библиотека исчезает во всполохе воспоминания: перед глазами трепещут ее крылья… И, мысленно улыбнувшись, он произносит: — Я везучий.
— Это еще не все. Чтобы увидеть Хранителей, нужно пройти Пустыню Смирения, Грот Страха и Зал Воспоминаний. И получить три раны — гордости, тела, души.
— На полпути не сворачивают.
— Вижу, вы упрямы, — ухмыляется Хаиро. — И бесстрашны. Что ж, это заслуживает поощрения. Встретимся завтра, в лесу, на границе ваших владений. — Библиотекарь отступает в темноту и бросает оттуда вместо прощанья: — И на будущее — не бросайтесь словами. Мрак хищен и в сговоре с коварством. И однажды у вас действительно могут потребовать любую цену, — говорит и исчезает, будто он — дух книг: ни шороха шагов, ни шелеста одежд… Только сладковато-горький запах тайны…
Лес просыпается и приветствует солнце птичьим щебетом. Умывается росой и журчанием ручья. Обтирается полотенцем зари. И становится золотисто-алым. Осень в этом году щедра на краски и скупа на дожди. Лес рад молодому шинигами, который, щурясь, любуется небесными переливами. Лазурь и пурпур, золото и киноварь. Ярко, но ничуть не вульгарно. У природы удивительное чувство меры. Лес любит странников, и поэтому ластится к ногам мужчины тропинкой, устеленной пестрым ковром опавшей листвы. Лесу тоже нравится шепот тайн и их запах. Лес знает: тайны пахнут перезрелым солнцем.
— Вы правильно сделали, что оставили дома кенсейкан и хаори, — голос книжного стража едва слышен в ликующей песне леса. Он опять подходит неслышно. Даже такой опытный воин, как капитан Кучики не успевает среагировать. — Хранители — очень странные люди.
— Расскажите мне о них побольше, — вежливо просит Бьякуя после ответного приветствия. И рассматривает собеседника. Сегодня его лицо скрыто широкой конусообразной шляпой, а фигура — спрятана под длинным темным плащом. Но пальцы на сучковатом посохе — довольно молодые. И вовсе не скрюченные, как казалось вчера.
— Я сам знаю о них лишь то, что поведал мне когда-то мой сэнсэй. Он сказал, что шинигами общались с Хранителями, но всегда завидовали им. И вот более двух тысяч лет назад кто-то из старейшин Совета 46 приказал изъять все сведения о Крылатых и Хранителях из сейрейтейских книг. Этому приказу должны были подчиниться даже Великие кланы. От этого человека и его сообщников не осталось даже имен : Хранители в долгу не остались — они стерли записи об этих заносчивых шинигами, и те сгинули в бездне забвения.
— Записи в Книгах Жизни? — ежится от догадки Бьякуя.
— Да, поэтому будьте с ними поосторожнее, господин Кучики. И еще, по пути будут встречаться разные люди, и не только люди — не удивляйтесь. Будьте спокойны и вежливы. Там за каждой кочкой — подвох и испытание.
— Спасибо за советы.
И путешественники отправляются в путь.
— Кстати, вы знаете, что наше странствие может растянуться на неделю? — хитровато поглядывает библиотекарь.
— Я учел это, — сообщает его спутник. — Сегодня утром отправил Ямамото-сотайчо бабочку с сообщением, что должен отбыть в поместье своей заболевшей родственницы.
— О, я вижу, вы настроены очень решительно, если готовы лгать начальству! — недобро усмехается Хаиро.
Бьякуя краснеет и опускает глаза.
Вот же подонок! Знает, куда бить!
Дальше идут в молчании.
К концу второго дня они достигли окраины леса: впереди — небольшое взгорье. А оттуда — если повезет — можно увидеть и Храм Семи Ветров…
— Прошу меня извинить, но здесь я вынужден вас покинуть, — складывается в почтении Хаиро. — Дальше мне нельзя… — И перед тем, как растворятся в вечерних сумерках, напоминает: — Запаситесь водой.
Оставшись один, Бьякуя разводит костер, и, напившись чаю из собранных по дороге душистых трав, откидывается на ворох листьев. Впивается взглядом в небосвод: звезды поют и ткут замысловатые узоры.
И, уже засыпая, понимает: тайна пахнет космосом.
Взбирается на пригорок и … радость рассыпается в прах: Пустыня Смирения — без края. И до самого горизонта — ни намека на строения. И уныние касается сердца, ведь покорность — сраженье с собой. Тяжелый вздох — и решимость падает наземь.
— Ты так просто сдаешься? — его снова приводит в замешательство незнакомый голос. Тот, кого он принял за каменное изваяние, оказывается живым.
Достаточно, чтобы дерзко вскинуть голову и сказать:
— Я никогда не сдаюсь…
— Я не знаю кто ты, и зачем пришел в наши края, — не отводя взора от линии горизонта и не оборачиваясь в сторону Бьякуи, продолжает человек-статуя. — Но я — Смотрящий Вдаль, я стою здесь не одну тысячу лет, и помню времена, когда эти небеса рассекали Крылатые.
— Ты видел их? — немного завидует Кучики.
— Я дорого плачу за это. Они оставили мне только голос. Я — камень, умеющий говорить.
— Они настолько бессердечны? — ужасается шинигами.
— Не более чем ты… — Этот каменный насмехается?! — Не спеши судить других, ибо никто не без греха, — грохочет каменный страж. — Знай: не всех можно ровнять по себе. Крылатые — другие. Они выше человеческих законов и вольные, как птицы.
— Я должен разгадать их тайну…
— Удачи, — говорит Смотрящий Вдаль. — В нескольких тё 13 справа найдешь тропинку, по ней легко спустишься вниз. И береги воду, ведь говорят, что пересечь эту пустыню можно только на крыльях.
— Спасибо тебе. И скажи, чем ты прогневил Крылатых? Не тем же, что просто увидел их?
— Я сделал неправильный выбор. Это единственное, чего они не прощают.
Разве может быть в конце октября такая жара? Солнце просто сходит с ума. Оно сговорилось с песком — идти совершенно невозможно: поверхность обжигает сквозь прочные подошвы варадзи. А он сам, должно быть, скоро превратится в песочного монстра. Говорят, такие водятся в Уэко Мундо.
— Пить… — Вот, уже звуковые галлюцинации. Осталось увидеть мираж – и будет весь набор пустынных красот.
— Воды… — Не может же бархан разговаривать?
И правда — какого-то старца занесло песком, одна голова торчит. Раскапывает, помогает сесть, подносит к губам кожаную фляжку с водой и … жадно считает глотки…
— Благодарю тебя, добрый человек, — шепчет несчастный сухими, как здешняя почва, губами. — Я у тебя в долгу…
— Не стоит, — чинно отвечает Бьякуя.
— Еще как стоит, — оживает старик. — Ты ведь идешь в Храм Семи Ветров… Впрочем, здесь больше некуда идти… — и, встретив понимание и интерес в глазах собеседника, продолжает: — Хранители не подпускают чужаков, они морочат им голову. Что, ты думаешь, эта пустыня? — Глаза Бьякуи широко распахиваются. — Всего лишь качественный оптический обман, иллюзия… Если не знать этого — можно ходить вечно. Смотри, — старец складывает руки лодочкой и, склонив голову, быстро нанизывает слова заклинания. Реальность взвивается, словно занавесь, играющая в догонялки с ветром, и исчезает. И перед изумленным Кучики — притихший лес и островерхие крыши храма.
Старик лукаво улыбается:
— Идем.
Бьякуя помогает своему новому попутчику встать, и они продолжают путь. Теперь идти куда веселее: цель так близка, что Кучики может слышать ее голос — молитв, усердия, воздержания. Чувствовать запах: дней, похожих друг на друга, как близнецы. Затаенного отчаяния. Одиночества.
— Я проведу тебя через потайной ход, — обещает старик, — там у меня есть знакомые. Они помогут тебе пройти дальше. Но учти — братья подозрительнее, чем сторожевые псы. Если тебя поймают — лучше умереть.
Бьякуи даже обидно:
— Я не всегда был странником, уж как-нибудь смогу за себя постоять, — крепче сжимает рукоять верной катаны.
— Кстати, эту шутку, — старик кивает на меч, — лучше спрятать где-нибудь здесь, в лесу. Храм сторожат драконы — у них нюх на людей с оружием.
— Вы серьезно? — Оставить занпакто — хуже, чем раздеться.
— Как знаешь, — пожимает плечами его спутник, но присаживается на камень, давая подумать. — Поспеши, после седьмого ветра в храм не пускают даже хранителей.
— Седьмого ветра? — удивляется Бьякуя. — Здесь считают ветры?
— Где-то считают время, а здесь — ветер. После седьмого появляются Крылатые. И никто не должен их видеть…
— Но мне нужно увидеть, — упрямится он. — И поговорить.
— Дурак, — произносит старик. — Ты умрешь раньше. Лучше спрячь меч вон в той расщелине и пошли.
Бьякуя подчиняется с неохотой.
Сразу за кромкой леса — замшелая стена, поросшая колючим кустарником. Старик прикасается к ней запястьем. Змейка-клеймо, почуяв камень, оживает. Ползет по выбоинам и трещинам, выписывая иероглиф. И перед ними открывается проход: глубокая тьма без надежды на свет. И путники ныряют в нее.
Этот старик, что, видит в темноте? Даже не спотыкается. А Бьякуя, вон, уже несколько раз чуть не падет. Ксо…
Открывают еще один проход, и оказываются в странной комнате: мрачные люди в кожаных передниках сидят у имитирующего стол пня и играют в го14. В огромном очаге ярко пылает огонь. По стенам развешены предметы, от одного вида которых леденеет кровь. Вошедших игроки окидывают недовольными недобрыми взглядами.
— Приветствую, — старик складывает пальцы в условном жесте. — Этот юноша нуждается в Поцелуе Солнечного Змея — ему нужно в святилище.
Солнечный Змей? Поцелуй? Он вспоминает клеймо на запястье старика и возражает:
— А без этих поцелуев, что, нельзя?
— Сам храм убьет тебя, если ты не сроднишься с ним. Солнечные Змеи — исконные сторожа храма, им символ на твоем теле — знак причастности, — поясняет старик.
— Да что ты его уговариваешь, — ухмыляется бельмастый верзила. — Да ты взгляни на него — он же неженка. Бьюсь об заклад — во время ритуала будет вопить, как девчонка.
И эти отбросы смеют насмехаться над ним! Так хочется проучить их, как следует. Но он здесь не затем. Поэтому, смерив наглеца взглядом, от которого ежатся даже старшие офицеры Готея, он откидывает рукав косоде, протягивает руку и говорит, чеканя слова:
— Давай проверим.
И лица стражей сразу становятся заинтересованными. Неужели эти оборванцы — Великие Хранители? Но в следующую секунду мысли выбивает из головы: заклинание — и его буквально приколачивает к стене. Незримые путы крепки — не дернуться. А потом выпускают змея. Крошечный дракончик знает свое дело: миг и — по коже змеится тонкая полоса живого огня. Кажется, что плавится не только тело, но и кости. Дыханье спирает… Сознание мутится… И случается странное: быстрый раздвоенный язычок змея касается выжженного знака — и по венам разливается неземное блаженство. Дракончик издает довольное урчание, заговорщицки косит рубиновым глазиком и — юркает в свою клетку.
— Вы видели — змей его действительно поцеловал! Вот это да! — доносится со всех сторон, и палачи склоняются перед жертвой: — Мы поможем тебе, господин.
До Святая Святых добираются без приключений, хотя его передают от проводника к проводнику, как эстафетную палочку. И чем глубже в храм — тем пышнее становятся одежды его сопровождающих, тем таинственнее лица. Последний проводник и вовсе прячет свои черты под маской.
Музыка… Она искрится, переливается, ласкает. Песнь Сердец, о которой рассказывал библиотекарь. Ею наполнен зал, где на бархатных ложементах покоятся книги. И конца этой комнате не видно. Но найти нужную несложно — книги зовут. У них есть голоса. Ее книгу он узнает по смеху. Серебристому. И такому живому.
Весна моя. Отрада моей души.
Трогает обложку — и Хисана оживает, как на кинохронике. Вот она — испуганная — в их первую встречу. Вот — смущенная и счастливая на их свадьбе. Вот — нежная и доверчивая в их спальне.
Река воспоминаний подхватывает и уносит… Времени нет. И боль в запястье, все еще беспокоившая его, совсем не ощущается… Подумать только: перевернуть несколько страниц — и поймаешь тайну.
Но… Музыка обрывается и испуганно замирает. Вспышка света заставляет закрыться рукой: от приятного полумрака — ни пятнышка.
Вокруг — люди. В устрашающих масках и золоченых одеяниях.
И шорох шепота: «Чужак… Чужак… Чужак…».
И липкий ужас сковывает тело.
— Хватайте его! — голос визгливый и неприятный. — Он осквернил нашу обитель.
Маски обступают его. Реакции и мысли парализует страх.
— Убить, убить, убить.
Кто бы мог подумать, что у одного слова столько оттенков.
— Нет, — перебивает тот же голос. Теперь в нем насмешка и презрение. — Смерть — слишком гуманна. И такие, как он, не боятся ее. Но есть то, чего боятся даже самые отважные смельчаки, — и, повернувшись к нему: — так ведь?
Хочется стать невидимкой. Провалиться сквозь землю. Проснуться… И главное — не слышать тех слов, которые уже угадало сердце…
Однако Хранитель не намерен замолкать:
— Все на свете боятся забвения, правда, Кучики Бьякуя?
Но тот оторопело молчит.
Жрец в несколько прыжков оказывается рядом и выхватывает книгу из безвольных пальцев.
— Мне достаточно провести рукой — и ее жизнь исчезнет. Навсегда. Никто никогда не вспомнит о ней. Исчезнут фотографии. А она — будет видеть сны о тебе, верить и ждать… А потом, когда вы окажетесь рядом, ты пройдешь мимо, не узнав, — и отчаяние сделает ее Пустой… Ну? Или же, — он вытягивает вперед руку, и к ней, как намагниченная, подлетает еще одна книга, увесистая, в дорогом переплете, — мне стереть историю Кучики, и ты превратишься в безвестного безымянного руконгайца, которому придется кровью и потом добывать хлеб насущный… А все забудут о Великом Клане. Но в твоем сердце останется эта женщина… А? Я сегодня добрый — выбирай…
Бьякуя в ужасе пятится. Прямо в руки Хранителей.
Главный, с визгливым голосом, смеется:
— Я добрый, и дам тебе время подумать — целую ночь. А утром ты скажешь мне, кого из них ты убьешь.
Нетерпеливый жест рукой — и стражники уводят нарушителя…
Тайна пахнет отчаянием…
______________________________________
1 Кодзики или Фурукотофуми (яп. 古事記 （こじき、ふることふみ）, «Записи о деяниях древности») — крупнейший памятник древнеяпонской литературы, один из первых письменных памятников. Трудно однозначно определить жанр этого произведения, представляющего собой пример синкретизма древней литературы. Это и свод мифов и легенд, и собрание древних песен, и историческая хроника. Согласно предисловию, японский сказитель Хиэда-но Арэ истолковал, а придворный О-но Ясумаро записал мифологический и героический эпос своего народа, пронизав его идеей непрерывности и божественного происхождения императорского рода. Работа над «Кодзики» была завершена в 712 г. — в годы правления императрицы Гэммэй.
2 Энгисики — свод обрядов периода Энги, написанный в 947 году и содержащий подробное изложение ритуальной части государственного синто — порядок проведения ритуалов, необходимые для них принадлежности, списки богов для каждого храма, тексты молитв.
3 Хибати — переносная жаровня, сделанная из металла, глины или фарфора. Используется для обогрева в легко продуваемых помещениях японского дома.
4 Амадо — деревянные щиты, плотно примыкающие друг к другу, которые устанавливают перед сёдзи в холодную дождливую погоду.
5 Хатами — толстые простеганные циновки из рисовой соломы.
6 Дзасики-вараси — добрые духи-домовые, поселяющиеся в домах и охраняющие его обитателей, приносящие им и дому процветание. Неизвестно, как дзасики-вараси выбирают себе дома. Если они из дома уходят, дом приходит в запустение. Обычно показываются людям в виде маленьких детей (обычно девочек) с волосами, собранными в пучок, и в кимоно. Дзасики-вараси предпочитают дома старой постройки, и никогда не живут в офисах. Обращаться с ними нужно как с маленькими детьми (вежливо и с добротой), и ведут они себя как дети — могут иногда устроить какую-нибудь шалость.
7 Юрэй — буквально «тусклый, смутный, неясный дух». Это призраки тех, кто в момент смерти был лишен покоя. Наиболее обычной причиной окончания жизни, приводящей к тому, что душа человека становится юрэй, является внезапная смерть в результате убийства, гибель в сражении или спонтанное самоубийство.
8 Аматэрасу — (天照大神, «великое божество, озаряющее небеса») — богиня-солнце, одно из главенствующих божеств всеяпонского пантеона синто легендарная прародительница японского императорского рода (считается, что первый император Дзимму был её праправнуком), правительница Небесных полей Такамагахара (高天原 ). Аматэрасу почитают как изобретательницу возделывания риса, технологии получения шёлка и ткацкого станка.
9 Сусаноо-но микото (スサノオ (須佐之男命, «доблестный быстрый ярый бог-муж из Суса»)— японский бог моря, нарушающий установления богов: мятежный и разрушительный аспект стихии, образ оппозиции стихии принятому порядку.
10 В некоторых источниках Аматэрасу изображается крылатой.
11 Иттан-момэн (буквально «штука хлопковой ткани») — демон, проявляющийся в виде длинной белой летающей полосы ткани. Появляется по ночам и душит своих жертв, обертываясь вокруг шеи и головы.
12 Микуратанано-но ками — Бог Священного Хранилища. Вообще-то, так называется ожерелье из жемчужин богини Аматэрасу. По преданиям, жемчуг предохраняет от неверных друзей. Кроме того, среди японцев жемчуг является символом долголетия и успеха, синонимом слов «прелестный, неповторимый, лучезарный».
13 Тё — японская мера длины, равная 109,09 м.
14 Го— японская настольная игра. Ее правила просты, но в игре — огромное количество комбинаций. Доска го состоит из сетки 19 вертикальных и горизонтальных линий. Каждому из двух игроков выдается большое количество, соответственно, белых и черных камней. Ставить камни можно только на пересечения линий доски. Цель игры — захватить как можно большую территорию, окружая ее камнями своего цвета.
Глава 2. Капли...
Когда тоска становится совсем уж разъедающей, Хисана отдается Мураками. Позволяет дождю выплакаться за себя. А сама — принимает приглашение на танец от Харуки. Танцуя, они говорят о снах. Все люди видят сны: снови´денье объединяет нас. Во сне мы можем оказаться в местах, где никогда не бывали. Или познать еще не случившееся.
«Что не говори, а сны — это сны, — рассказывает Харуки. — Как не беги за ними вдогонку — не добежишь, не дотянешься»15 .
Черная кошка, недавно поселившаяся в хисаниной жизни, неизменно хмыкает и зажмуривается, подслушивая такие разговоры. И говорит, что не любит дожди. За окном и в душе. И в книгах.
Хисана обычно возражает: «Все хорошие книги начинаются с дождя».
Кошка зябко ежится и не соглашается: наслаждаться дождем — мазохизм, потому что дождинки — капли воспоминаний, хлещущие наотмашь по распахнутым глазам домов. Дождь всегда так настойчиво барабанит о прошлом, что мелодия грусти выворачивает душу — радостью наружу. И закрашивает улыбку сердца косыми серыми линиями. Мелодия грусти монотонна. А разве это интересно — танцевать под аккомпанемент уныния?
Но кошки сейчас нет.
Девушка, присев на подоконник, ведет тонким пальцем по стеклу, стараясь догнать спешащую каплю. И слушает, как Харуки голосом, пропахшим табаком и виски, говорит с вечностью.
«Что я вообще могу знать о себе?» — вопрошает он. И Хисана грустнеет: это так точно, и прямо о ней. Она тоже ничего не знает о себе. Все мы когда-либо задаемся подобным вопросом. И каждый раз, отвечая, убеждаемся: «… мы живем в придуманном мире и дышим придуманным воздухом…». Вот и она, так же, как многие, придумала себе, что чем-то отличается от других. А теперь, узнав, что все-таки отличается, хнычет и депрессует. Вселенная исполняет наши желания, только мы потом не признаем их своими…
Хлопает дверь, и из прихожей доносится возмущенное: «Фух!.. Ну и дождина!», и через мгновенье в дверях появляется стройная молодая женщина в ярко-красной куртке, черном топе и обтягивающих кожаных брюках.
— Привет, — бодро произносит она, оглядывая Хисану и встряхивая длинным бордовым «хвостиком». — Опять читаешь свои пособия по самоубийству? — кивает на книгу у Хисаны в руках.
Та обижается:
— Это, между прочим, уважаемый модный автор!
— Ой-ёй-ёй, — беззастенчиво издевается собеседница. — Читала я твоего Мураками: нытье сплошное. Прям, повеситься хочется. Ты точно, как Кискэ. Он вечно или экспериментирует, или книги читает такие, что у меня от одних названий шерсть на загривке ерошится. Давай, бросай. Я тут поесть принесла, — и водружает на стол объемные пакеты.
Хисана улыбается: Йоруичи невыносима, но у нее всегда с собой солнце. Если кино — то комедии. Может смотреть их днями, заедая чем-нибудь жареным и вредным и смеясь так, что соседи колотят в стену. Если музыка — то Моцарт. Если машина — то «Феррари». Если кухня — то французская. И почему, спрашивается, она живет в Японии? Впрочем, такие гастрономические пристрастия Хисане по душе: в еде и вине французы толк знают. За такой трапезой так и тянет поболтать о женском.
— Скажи, — Хисана опускает глаза и водит вилкой по тарелке, — а этот Кискэ, — ну ты все время о нем рассказываешь, — он твой парень?
Йоруичи серьезнеет и откладывает прибор. Говорит не сразу и — подбирая слова:
— Мы так давно вместе, что перестали думать, кто мы друг другу. Сначала были просто друзьями, а потом… В общем, как-то, очень давно, Кискэ предложил проверить — ему все нужно опытным путем, на себе, — изменится ли что-то, если мы проведем ночь вместе. Эксперимент провалился. Нет, у нас все получилось… И здорово… Но после… Было такое впечатление, что мы сиамские близнецы, которых разрезали по живому. А так хотелось плюнуть на всё и всех, прижаться к нему и шептать его имя. Он ведь — свой, родной-родной, знакомый до последней морщинки, когда улыбается… А все остальные — чужие и холодные… — она осекается и утыкается взглядом в стол… — Наверное, я просто уже не могу без него…
— И поэтому решила удрать ко мне? — Синие глаза поблескивают чуть насмешливо.
Йоруичи не обижается.
— Зато мы никогда не надоедим друг другу. — И тут же озорно грозит пальцем: — А ты чертовка! Разговорила меня.
— Отнюдь. Ты просто сама хотела сказать. У тебя глаза были полны слов…
— Кстати, а что это мы все обо мне? — Йоруичи перебирается в кресло, залазит с ногами и обнимает колени (сесть в любимую позу — по-турецки — мешают тугие брюки). — Тут появился какой-то парень, он все что-то о тебе разнюхивает. И еще этот извращенец шпионит за твоими окнами. Так что, завязывай рассекать по дому в неглиже.
— Серьезно, что ли? — Хисана неприлично прыскает вином. Встает, ставит бокал и вертится на одной ножке, будто юла: — Неужто нехороша?
— На мой взгляд — плосковата, — хмыкает Йоруичи и ловко уворачивается от диванной подушечки. — Эй, ты не дослушала! Я хотела сказать: а в целом — ничего. — Подмигивает, и обе хохочут.
Йоруичи успокаивается первой.
— Слушай, — в золотистых глазах — азарт охотящейся кошки, — ты говорила, что эти… как их там… косплейщики … оставили у тебя свои костюмы?
— Угу, — понимающе кивает Хисана. — Поиграем?
Йоруичи спрыгивает с кресла. Подходит к окну, будто поправить занавесь… А потом, взявшись за руки и смеясь, молодые женщины исчезают в лабиринте ширм.
Эшли Дворкович всегда костерит начальство, на чем свет стоит. Но сегодня — особенно. Еще бы, он вообще-то нанимался секретарем-референтом, а не сыщиком! Нет, он, конечно, не против поиграть в Джеймса Бонда, когда за это нормально платят. Но за те же деньги мокнуть здесь, под окнами боссовой дочурки, пока папаша, этот урод Хендрикс, там саке распивает с девчонками — это же верх бесхребетности! Да уж, Эшли, низко же ты пал. Только и можешь, что бухтеть, пока никто не слышит. А стоит только какому-нибудь дорогому галстуку замаячить на горизонте — сразу вытягиваешься во фрунт и киваешь, как деревянный болванчик: «Да, сэр. Нет, сэр». Во всем виновато происхождение: не повезло тебе, Эшли, родился ты в семье ученого-серба. Вот теперь хлебай полной ложкой: для шефов ты — все равно, что террорист.
Но почему верхушку никогда не заботит спецодежда рядовых сотрудников? Этот бушлат же на два размера больше. Ни от ветра, ни, как выясняется, от дождя не спасает.
— Черт! — восклицает Дворкович, когда особо назойливая капля затекает за шиворот. И, пытаясь вытряхнуть ее, со вкусом матерится — сначала по-английски, потом по-сербски — потому что намокает еще больше. Но через минуту, потеряв из виду объект, ругается еще громче и злее.
Бесы побрали бы эту ненормальную! Бегает по квартире едва ли не в чем мать родила. Рыдает над книгами, сидя на подоконнике. Живет с клёвой чиксой, но без розовости. Разговаривает с кошкой. И чем — непонятно — она так интересна Центру? С боссом-то все ясно — дочка все-таки. Хотя, разве нормально: вспомнить о дочери аж через семнадцать лет и не рваться встретиться? Абсурд какой-то.
Эшли всегда рассказывают только кусочек правды. Он к этому привык.
Черт. Вроде на окне та же занавеска — но почему ничего не видно? А может, это его Carl Zeiss 16 барахлит? А какую рекламу сделали: будет с вами в любую погоду? Ага. Гляди!
Блин, этот коммуникатор всегда так не вовремя. Что? Опять сообщение от неизвестного номера?! Да задолбали, грёбанные спамеры! Хотя… Этот кажется знакомый. От искушения даже пальцы свербят. Все равно смотреть не на что… И вообще — должен же у человека быть перерыв. Отбросив сомнения, Эшли нажимает копку Read message и ныряет в просторы чата.
funky
2008-09-25, 02:25 p.m.
Прости, что опять беспокою тебя. Ты не ответил на мое первое письмо. Но я привык, мне никто не отвечает )))
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:27 p.m.
Кто ты и почему мне пишешь?
funky
2008-09-25, 02:30 p.m.
Я всем пишу. Нахожу данные в профилях на разных сайтах и пишу. Может кто-то ответит
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:32 p.m.
Зачем?
funky
2008-09-25, 02:35 p.m.
Я должен рассказать людям нечто важное. Но они оправляют меня в спам. Мне не верят.
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:37 p.m.
Ты не сказал, кто ты…
funky
2008-09-25, 02:39 p.m.
Я знаю…
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:42 p.m.
Ну так ответь…
funky
2008-09-25, 02:45 p.m.
У меня мало времени. ОНИ скоро придут за мной. Ты наверно думаешь, что я псих. Но я не псих. Мне просто страшно. Очень страшно. Поверь, меня заставили. Они сказали, что сотрут меня…
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:47 p.m.
Кто эти ОНИ? Якудзы? Инопланетяне? Белое братство?
funky
2008-09-25, 02:50 p.m.
Они называют себя Хранители. Они знают про людей все.
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:53 p.m.
ОНИ хотят захватить планету?
funky
2008-09-25, 02:55 p.m.
Нет, собираются лишить всех памяти. Говорят, что когда Клинок поразит Сосуд, Свет сотрет всё, чем мы жили… А потом … они превратят нас в рабов. Я знаю.
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:58 p.m.
Как этого избежать?
funky
2008-09-25, 03:01 p.m.
Нужно не допустить, чтобы Клинок поразил Сосуд!
elk from Harry Potter
2008-09-25, 03:03 p.m.
Где найти Клинок и Сосуд? Что это такое?
funky
2008-09-25, 03:09 p.m.
Прости, больше говорить не могу… Они идут.
funky
2008-09-25, 03:11 p.m.
Есть легенда. Найди ее. Все поймешь…
Фанки теряется. А Эшли по сотому кругу перечитывает разговор. Этот парень явно чокнутый. Что за бред он нес?! Что за клинок? Что за сосуд? Ага, он бы еще легенду о Святом Граале вспомнил. Бедняга, судя по всему, большой поклонник Дэна Брауна. Нужно будет, на всякий случай, пробить этого горе-заговорщика по базе…
Вскидывает глаза на окно: какое-то шевеление. Приникает к биноклю — вау! Не глядя, опускает коммуникатор в карман и, ухмыляясь, устраивается смотреть представление. Это настолько горячо, что даже дождь нипочем.
Хисана изображает зайчика. Йоруичи в коротеньком черном платье с передничком — горничную. Сотни гигагерц звука заставляют дребезжать стены: для их спектакля трэш — в самый раз. Как и пляски на котацу 17 (они специально притащили старенький из чулана за ширмами), и вино прямо из горлышка.
Звонок слышат не сразу: слишком много смеха и музыки. Хохоча, Хисана бежит открывать. Возвращается растерянная:
— Разве мы заказывали пиццу?
— А ну-ка зови этого посыльного сюда, — настораживается Йоруичи.
Что-то новенькое. До этого был лишь один соглядатай. Кажется, Хисана становится чересчур популярной. Вокруг нее — прямо заговор теней. И к приходу хозяйки с незваным гостем Шихоуин успевает разыскать веревку, и сейчас, лишь кивнув вошедшим, закрепляет ее на спинке стула.
За Хисаной семенит невысокий полноватый паренек лет семнадцати. Широкие джинсы, бейсболка, форменная футболка прямо поверх рубашки. Мокрый весь. Совсем не выглядит подозрительным. Просто … от него так и пахнет тайной. Запах совсем слабый, почти выветрившийся. А секрет, похоже, слишком тяжел для него. Вон, поник весь. Разве можно доверять что-то важное такому слабаку?! Непрофессионально. О, так он еще пугливый, ко всему прочему: дрожит весь, хоть в комнате — только две девушки-косплейщицы. Неинтересно, фыр…
— Ч-что з-здесь п-п-происходит? — разносчик пиццы пятится к дверям.
— Куда же вы, господин? — обижается Хисана. — Мы же играем. Садитесь, — и, улыбаясь, указывает ему на стул.
Парень бочком, неуверенно добирается до предложенного места и осторожно садится. Опасается не зря — веревка, будто живая, скользит вокруг локтей, сводя их за спинкой. Девушки улыбаются ослепительно и нежно. Невинно хлопают ресничками.
Та, что повыше, садится на колени, ведет пальчиком по груди и томно выдыхает прямо в ухо:
— Скажи, кто тебя прислал?
И почему-то невозможно лгать.
— Х-хозяйка…
— Поточнее, — губы — чувственные, горячие — спускаются от уха к ключице.
— Я… я… — он не в силах сдержать стон, — я не знаю ее имени… У нее художественный салон есть…
— Томоко-сама! — ахает Хисана, до этого безучастно наблюдавшая за экзекуцией.
Телефон. И куда он вечно девается? А, вот, они же и закидали вещами. Но прежде, чем девушка успевает снять трубку, аппарат сам разражается тревожной трелью.
— Йоруичи-сан? — голос извиняющийся. Незнакомец старается скрыть свое волнение.
Хисана протягивает трубку подруге:
— Тебя. Мужчина.
— Меня? — глаза той становятся по-кошачьи круглыми. — Я никому не оставляла этот номер… Кроме… Черт… Да как он посмел! Я же запретила ему звонить сюда! — срывается с коленей пленника и выхватывает у Хисаны телефон: — Что случилось? — и дальше слушает, беспокойно комкая край кружевного передника. — Я скоро буду…— заверяет она собеседника и оборачивается к онемевшим свидетелям этой сцены: — Его, — кивок на посыльного, — запрем в ванной, а ты, — Хисане, — едешь со мной…
— Сохатый, прием.
— Да, босс. Слышу отлично.
— Доложить обстановку!
— Объект начал движение. Вывожу изображение на монитор. — Эшли чертыхается.— Да что сегодня с аппаратурой?! Шеф, видите их? Странно, они почему-то движутся в противоположном направлении…
После короткого молчания:
— Все равно, продолжай наблюдение. До связи.
— Эй… Я голоден и замерз… Эй… Как всегда — самое главное его не волнует! — Дворкович потрясает кулаками в бессильном гневе и по инерции продолжает вслух, ибо так легче отпугнуть одиночество: — Интересно, куда это направились наши красотки?!
А что, это ему даже на руку: пусть покатаются, а у него есть несколько вопросов к тому парню в их квартире… И, насвистывая, Эшли направляется к пожарной лестнице.
Какой насыщенный сегодня день: капля к капле — и набралась целая история.
______________________________
15 Здесь и далее цитаты из романа Харуки Мураками «Дэнс, дэнс, дэнс…» выделены курсивом.
16 Бинокль Carl Zeiss Conquest 10x56 T предназначен для охоты в сумерках и ночью. Если верить рекламе, им пользуют сыщики и шпионы.
17 Низкий столик с вмонтированным внутрь электрообогревателем. Нижняя часть стола накрывается стеганым одеялом, на которое кладется сама столешница. Люди греются, просунув ноги под одеяло. Для сидения за столом часто используются плоские подушки.
Глава 3. Слезы богини
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: сюрреализм и авторские тараканы; наверное, ООС и по-прежнему фривольное обращение с матчастью))))
БЛАГОДАРНОСТЬ: Главка написана в соавторстве с Чероки Иче, за что той честь, хвала и ведро хурмы
Глава 3. Слезы богини
Тоска прячется за гобеленами с танцующими журавлями. Вздыхает в занавесях. Грациозно изгибается в икебане, похожей на осень. Дым от многочисленных курильниц делает мысли невесомыми. Из-за этого в голове пусто. И как-то предательски хорошо. Он лежит на мягком футоне и тупо глядит в потолок. Это — комната принца. А хотелось — в камеру узника. Ведь здесь есть только печаль — воздушная и прекрасная, как пение флейты… И никакого отчаяния. Он встряхивает головой и упрямо пытается думать, с каждой мыслью понимая все отчетливее: выбрать не сможет. Никогда. Но от осознания этого почему-то не стыдно. Может быть оттого, что размышления неотступно соскакивают на Хисану: он представляет ее во всех мелочах; все их дни из тех пяти лет.
Глаза слипаются. Сознание тонет в сладковатом дурмане благовоний. Дракон на запястье словно урчит. Довольный.
Нет сил противиться сну. Дремота невесомо трогает лоб и ласково шепчет: «Все будет хорошо». Он засыпает почти счастливым.
Сновидение — картинная галерея. Полотно первое — монументальное. На переднем плане — величественное дерево. Его крона подпирает небо. Его ветви могучи, раскидисты и совершены в своей наготе. Дерево стремится все выше: ему нет дела до суетных вёсен. Но эта царственность — внешняя. Миг, приближение — и зритель внутри: под корой омерзительно. Здесь снуют черви, обращая в труху древесную плоть. Еще ближе, и заметно — не жизненные соки бурлят в этом исполине, а трупный яд. А если спуститься ниже и глубже, то станет видно, как гниют корни. Дерево уже давно не приносит плодов. Небо над ним бессолнечное, а земля под ним — растрескавшаяся пустыня. И первый же ветер — вольный и бесцеремонный — легко повергнет этого титана. Просто здесь нет ветров. Вот к дереву спешит мужчина. Он прикрывает ладонью хрупкую веточку. На ней — весело перешептываются молодые, еще клейкие, листочки. Молодой человек прививает черенок к одиноко склоненной ветке. И тоненькая пришелица благодарно улыбается ему первым цветком. Но ненадолго. Дурная кровь дерева отравляет ее, цветы облетают, листья вянут. А сама она сгибается и чернеет. Тихо, без жалоб и просьб. А дерево — только надменно скрипит ветками, осуждая неудавшегося селекционера. Рядом с этой картиной пусто и холодно. И тяжко смотреть на согбенного человека, сжавшегося в комок у корней.
Бьякуя стонет и пытается вырваться из сна. Не получается. Но картина меняется. Теперь он видит вереницу людей. Они горды, высокомерны, невозмутимы, они созерцают действительность с холодным превосходством сильных мира сего. Они делают лишь то, что правильно и проверено веками. Процессия бесконечна, и у крайних не видно лиц. Но каждый шаг этих людей выверен и исполнен достоинства. И, кажется, сами их фигуры выражают брезгливое пренебрежение к слабакам, позволившим сердцу взять волю над разумом. И напрасно ждать от них понимания желаний и порывов живого, они умерли слишком давно. Один человек останавливается.
Дедушка.
Гинрей лишь качает головой, с сожалением и укоризной. Словно говорит: «Да как ты вообще можешь сомневаться»…
И будто подтверждая его немое нарекание, на холсте судьбы прорисовываются весы. Все предки, один за другим, заполняют одну чашу. На другой — лежит та самая хрупкая ветка с молодыми листочками и шариками бутонов. Ну где ей перевесить!
И он почти облегченно вздыхает, оттого, что зрелище тонет в тумане. Розоватом. Утреннем. И чудится нежный смех, скрытый в ароматах рукавов. И зонтики оминаэси18 на фусума — будто живые — дрожат на ветру. Протяни к ним руку, и ладонь наполнится душистым золотом. Сердце осветится легкой улыбкой. И уляжется беспокойство. А потом и вовсе охватит радость, когда вместо ропота предков, он услышит:
— Привет.
Он вздрагивает и открывает глаза. Она сидит у его ног, светящаяся, в рыжем платье. Совсем как та, которую он оставил в парке. Улыбается ему, чуть наклонив голову.
— Ты? — не веря, шепчет он.
Она просто кивает. И мужчина не удивлен. По чести, ему все равно галлюцинация это или призрак. Но он все же протягивает руку, касается ее пальцев. Странно — теплая.
Она отвечает на рукопожатие и тихо произносит:
— Не думай о прошлом, там только боль.
— О чем же мне думать? — он в недоумении.
— О будущем, это легко, — и смеется, серебряно и свободно, как полевые колокольчики. — Глупый-глупый Бьякуя, разве ты забыл: меня не стереть. Я — это другое ты. Сердце обязательно вспомнит, оно вспоминает всегда…
Они сидят рядом прямо на полу. Вокруг клубится сумрак, а им светло. Они молчат. Но когда ей приходит пора уходить, он сжимает ее руку, крепко, наверное, до синяков, и говорит:
— Я верю.
— Я сохраню, — отвечает она. И в тот же миг огромные белые крылья обнимают его, пеленая и баюкая. Он тянется к ней, чтобы поймать и удержать, но она — еще мгновенье назад материальная — тенью проскальзывает сквозь объятья, и милый образ исчезает в вихре золотых искр. На футон сыплется желтый цветочный дождь. Бьякуя просыпается еще раз.
Свет. Такой яркий, что он инстинктивно закрывается рукой. Клеймо вспыхивает огнем, будто дракончик хочет вырваться из пут, связывающих его с человеком. Мужчина душит стон, замечая новую гостью.
Она парит у его лежанки. Крылатая. Прекрасная. Слишком солнечная, чтобы ночь могла победить ее сияние.
— Аматэрасу? — он вскакивает, по-детски трет глаза и глупо хлопает ресницами.
— Как ты посмел явиться в мой храм, шинигами?
— Простите, госпожа, — но смотрит упрямо, глаза в глаза. — Мне нужны были ответы.
— Ты лжешь, — слова холодные и резкие, словно взмах Кусанаги-но цуруги19.
Он не отводит взгляд. Его сердце еще помнит тепло ее улыбки, и поэтому он может открыто глядеть в лицо даже самому великому божеству. Говорит тоже уверенно:
— Я бы никогда не решился нарушить ваше спокойствие, не имей я на то веских причин. Моя жена, она не совсем обычная. У нее есть крылья. Но в Обществе Душ никто не помнит о крылатых. Я знаю цену своей дерзости и готов ее заплатить.
И с легкой усмешкой ловит ее удивление: тонкие брови богини ползут на лоб, большие глаза округляются. Но через секунду она вскидывает точеный носик и хмыкает, мол, соблюдай субординацию. Затем снисходит до ответа:
— Ну что ж, иди за мной, и никаких вопросов, пока я не разрешу тебе говорить.
Он кивает, понимающе и благодарно.
Коридоры… Запутаннее лабиринта. Кажется, им не будет конца. Она летит впереди, и следовать за ней приходится едва ли не в шунпо. Хранители в масках, крылатые женщины, челядь обоих полов — все, завидев ее, простираются ниц и не решаются поднять головы. И Бьякуе крайне льстит, что он больше не пленник, и что сама владычица Равнины Высокого Неба благоволит ему. Мог ли он подумать, что испытание Верховного Хранителя так обернется?
Очередная дверь распахивается, как по волшебству. На пороге, преклоняя колено и касаясь рукой пола, — длинноволосый мужчина в жемчужно-белых одеждах. Аматэрасу проходит мимо, словно он — тень, едва задевая слугу краем своего сверкающего платья. И потом, не оборачиваясь, поясняет удивленному Бьякуе:
— Это — Микуратанано-но, мы в Священном Хранилище. Тут покоятся величайшие знания. Микура, дорогой, — с легким пренебрежением в голосе, — принеси нам Скрижаль Света.
Мужчина поднимает на нее взгляд (глаза у него прозрачно-серые — замечает Кучики).
— Но, владычица, разве можно…
— С каких пор ты стал обсуждать мои приказы?
— Повинуюсь, — и уходит, пятясь.
Небесная императрица любезно предлагает опуститься на татами, и Бьякуя с удовольствием принимает приглашение. Позиция выгодная — перед глазами как раз точеный профиль Аматэрасу. Она вздыхает, по щеке бежит слеза, которая, падая на мягкую подстилку, превращается в жемчужину. И на сердце наваливается едва ли не мировая скорбь. На земле, должно быть, сейчас дождь, как всегда, когда плачет Солнце. Тихий, без привычных властных ноток, голос он различает не сразу, оглушенный этой божественной печалью.
— Чинатсу умела ткать будущее. Я любила ее за талант и покорность. Я знала: если она соединится с Хранителем, их ребенок будет вместилищем света. Поэтому я не противилась их с Микуратанано-но любви. Да и невозможно было: стоило этим двоим взяться за руки — темнота поджимала хвост. А в ту ночь, когда родилась Хисана, мы устроили праздник. И я позволила солнцу и луне сиять рядом. Все были счастливы. Пятнадцать лет счастья… А потом родилась вторая, Рукия. И великая скорбь обрушилась на нас. Здесь умирают редко. Смерть боится меня, я прогнала ее к вам, небом ниже. Но в тот день смерть осмелела и украла жизнь моей дорогой Чинатсу. Уж не знаю, как и почему, но моя ткачиха оказалась в Обществе Душ и должна была уйти на перерождение. Совет 46 отказался выделить отряд, чтобы разыскать ее… И тогда ушла Хисана. Забрала маленькую Рукию и ушла, не простившись. Больше мы ничего не слышали о ней…
Вздохнув, Аматэрасу отрывается от созерцания пространства и дарит шинигами лучезарный взгляд:
— Я держала Чинатсу за руку и поклялась ей беречь ее детей. Я не сдержала обещания. Поэтому ты… прошу… позаботься о ней…о нашей Хисане… — и уже не сдерживаемый всхлип. Что делать, когда плачут богини?
— Вот, — в тонкой ухоженной ладони — горка отборных жемчужин, — возьми. Тебе пригодится…
Бьякуя с благодарностью принимает великий дар и успевает спрятать за пазуху, до того, как возвращается Бог Священного Хранилища. С поклоном Микуратанано-но передает свиток Владычице Такама-но хара20 , и она с почтением касается древнего манускрипта.
— Скрижаль Света никогда не покидала Хранилища… Никто из тех, кого пугает смерть, не читал ее прежде. Запомни, когда подует седьмой ветер, свиток разлетится в прах в твоих руках, чтобы вернуться сюда. Успей прочесть. И не верь камню — ему слишком тяжело думать, — так говорит Аматэрасу и вручает Кучики драгоценный документ.
Любопытство жжет пальцы. Боги ободряют его взглядами: «Сделай, что хочешь». И он разворачивает свиток… Невыносимый свет, кажется, выжигает глаза. Он закрывается ладонью, но письмена не выпускает. Реальность исчезает с тошнотворной быстротой.
Кучики Бьякуя просыпается. В какой уж раз за эту ночь. Оглядывается: помещение знакомо до каждой мелочи — его комната в родном имении. Хаори и Гинпаку аккуратно сложены на тумбочке, кенсейкан отсвечивает из раскрытой шкатулки. Значит, Храм Семи Ветров — просто сон? Но с каких это пор после снов остаются отметины на запястьях? А за пазухой — достает — пригоршня жемчужин? Он что, впадает сомнамбулическое состояние и грабит ювелирные магазины? Бьякуя уже близок к отчаянию, но тут взгляд выхватывает из полумрака очертания, будто нарочно высвеченные, некого длинного округлого предмета. Мужчина протягивает руку — под пальцами шершавость старинной бумаги. А в дунувшем ветерке — лукавый смех богини.
До рассвета лежит без сна, а утром узнает, что в Сейрейтейской библиотеке нет и никогда не было служителя по имени Хаиро. И даже не удивляется.
Аматэрасу прячет улыбку за веером облаков. И шелестом листвы, шорохом камней под ногами напоминает: «Береги ее, без нее мир станет хуже». Он лишь усмехается в ответ: в его жизни уже были пятьдесят лет темноты. Теперь будет только свет…
Кажется, сегодня предстоит серьезный разговор с командиром — Ямамото не любит прошения об отпусках…
________________________________________
18 Цветок валерианы, один из любимых японцами осенних цветов и «семи осенних трав». Многолетнее растение, цветет мелкими бледно-желтыми цветочками в форме зонтика. В поэзии постоянно обыгрывается как образ девушки или молодой женщины.
19 Буквально — «меч коситель травы». Священный меч, позднее ставший символом императорской власти.
20Такама-но хара (др.-япон. «равнина высокого неба») — в японской мифологии верхний небесный мир, место обитания небесных богов, божественных предков, в отличие от земли — места обитания земных духов и людей. Здесь владычествует богиня Аматэрасу, главное божество синтоистского пантеона, расположены её дом, рисовые поля.
Глава 4. в комментах
Пейринг: Бьякуя/Хисана, Урахара/Йоруичи, Сенбонзакура/Содэ но Шираюки *не убивайте аффтара, он сам))))*
Жанр: драма/экшн
Диклаймер: всех героев придумал Кубо, остальное – плод моей больной фантазии
Саммари: Когда весь мир (вернее — все миры) против вас двоих, остается одно — любить
Комментарии: действия фика — AU по отношению к филлерам о восстании занпакто. Возможен ООС героев.
Благодарности:
Дорогой Чероки Иче за желание сотрудничать и помощь в поиске обоснуев
Милой Pixie. за веру в меня :-*
И конечно же моей несравненной бете за качественный и очень душевный таппинг. Спасибо, дорогая, без тебя этот фик был ООСнее и безобоснуйнее
Размер: макси
Статус: не закончен
По-прежнему посвящается Пикси ))))
Мое имя — Стершийся Иероглиф,
Мои одежды залатаны ветром…
Что несу я в зажатых ладонях,
меня не спросят и я не отвечу.
Эдмунд Шклярский
«Иероглиф»
Когда-то я был королём,
А ты была королевой.
Но тень легла на струну,
И оборвалась струна.
И от святой стороны
Нам ничего не досталось,
Кроме последней любви
И золотого пятна.
Илья Кормильцев
«Золотое пятно»
Мои одежды залатаны ветром…
Что несу я в зажатых ладонях,
меня не спросят и я не отвечу.
Эдмунд Шклярский
«Иероглиф»
Когда-то я был королём,
А ты была королевой.
Но тень легла на струну,
И оборвалась струна.
И от святой стороны
Нам ничего не досталось,
Кроме последней любви
И золотого пятна.
Илья Кормильцев
«Золотое пятно»
Пролог
Пролог
Бьется, выскальзывая из рук, банка. Бьется — среди осколков — золотая рыбка. Бьется в голове одинокое: «Кто я?».
«Ты ненормальная», — сказал Йокиро, уходя навсегда.
«Нет, ты точно с приветом», — зло бросила вечно добрая Юми, в очередной раз проиграв ее депрессии.
Девушка кутается в пальто и жалеет рыбку. Но больше — себя: снова одна.
Холодно. Бесцветно. Солнце каждый день вычеркивает себя из истории этого города. Даже листопад нынче серый. Деревья тоже тоскуют, а цвет осени — оттенки их чувств. Только сны еще разноцветные. И замершее на фотографиях лето. Всеравношность — страшнее смерти.
Она переступает через осколки и умирающую рыбку, бредет по улице, пряча в потайные карманы души досаду и горечь. Ей ведь все равно… Это лучшая пилюля от постоянной тревоги. По ночам есть принц. А днем — ни друзей, ни парня. А в голове — дребедень и софистика: разве двое меньше одного, или один больше двух? Ценность потерь. Значимость приобретений. Иллюзия вместо реальности. Сон вместо любви…
Пусто… Хочется пропеть это слово по нотам. Звуки бы заполнили мир… Интересно, нормально ли прийти к психиатру и сказать: «Доктор, когда я защищаю дорогого мне призрака, у меня вырастают крылья. Ну, знаете, большие такие, светящиеся»?.. Вот-вот. Самой смешно. До слез.
В аниме это всегда так красиво. Там можно. И в кино про супергероев — можно. А в жизни, оказывается, нельзя.
Земля отомстит, если человек вздумает оторваться от нее. Притянет и ткнет в действительность. Например, в вывеску «Банкрот» на фотосалоне, где ты работаешь. И разобьет твое лекарство от тоски…
Прощальные стихи
На веере хотел я написать, —
В руке сломался он.
На веере хотел я написать, —
В руке сломался он.
Задевает ногой горку листьев: даже шелест у этой листвы одноцветный.
Как теперь быть с работой? Сбережений немного, но если не тратить их на золотых рыбок, на пару месяцев хватит. Непривычно думать о деньгах. Наверное, так и взрослеют…
У двери квартиры ее встречает кошка. Та самая, черная, что уже несколько месяцев бесцеремонно заглядывает в ее жизнь. Раньше она ограничивалась окном, а сейчас — так и норовит в гости. Хисана не возражает, пропускает внутрь — кошки к добру.
Гостья внимательно следит за тем, как хозяйка вешает пальто. И слушает Хисанины извинения: «Прости, еды нет. Совсем».
— Да ладно, — говорит кошка, и Хисана медленно сползает по стене. На ощупь, чтобы не видеть это странное создание, ищет телефон. Натыкается на руку — теплую, человеческую. Поднимает голову — над ней склоняется красивая обнаженная женщина. Это последнее, что Хисана осознает реально, потом — благостные объятия небытия.
***
— … Ангел пробудился! — Джордж Хендрикс так давно ждал этих слов. И сейчас его синие глаза хищно поблескивают: дичь попала в его силки.
— Спасибо, Томоко. Центр не зря поручил это дело тебе… Я доложу начальству о твоем усердии.
В трубке — горечь смеха:
— Зачем? Я ведь делаю это не за вознаграждение. Ты так и не понял…
Не понял, потому что уже досадует на затянувшийся разговор: нужно скорее звонить в аэропорт, заказывать билеты в Японию.
— Глупый… — констатирует собеседница и первой бросает трубку.
И он облегченно выдыхает:
— Ну, наконец… — и вызывает секретаря: — Эшли, вы, кажется, на днях хотели суши? Радуйтесь — мы летим на их родину: заказывайте билеты!
Глава 1. Запах тайны
Глава 1. Запах тайны
Тайны, обычно, пыльные. Или кровавые. Иногда — хрупкие, с болезненным ароматом засушенного между страницами цветка. Еще бывают неразгаданные, мучающие. Они прячутся в молчании книг. Но их всегда можно распознать по запаху. Книги источают запах тайн, и он привлекает людей, как цветущий луг — пчел. А книги молчат и благоухают тайнами. И помнят. Стареют, рвутся, горят и возрождаются из пепла. Им нельзя умирать — они ответственны за память.
На охоту за тайнами люди ходят ночью. И лучше всего ловить секреты в обиталище книг. Он всегда волнуется, переступая порог библиотеки. Вот и сегодня — замирает у бесконечных полок: у него сложные отношения с книгами.
Дедушка Гинрей делил книги на нужные и неважные.
— Подрастешь, прочтешь «Кодзики» 1, — говорил он, пряча сборник мифов на самую дальнюю полку. — А сейчас тебе куда больше подобает читать «Энгисики» 2 .
Однако обязательная книга была постылой, а спрятанная — манила к себе чудесным ароматом волшебства. И мальчику казалось: стоит взять ее — и, стирая эту реальность, раскинется удивительный сказочный мир, польется неторопливая древняя легенда, зазвучит героическая песнь…
Дезориентировать учителя по каллиграфии несложно: ах — и тушь проливается на новое кимоно сэнсэя. И пока тот кричит и причитает — вот же павлин! — можно убежать. Бьякуя довольно улыбается, ведь его шунпо самое быстрое после дедушкиного. Но дедушки сейчас нет… Свобода!.. Особенно весело оттачивать технику «мгновенного шага», досаждая слугам: они так смешно всплескивают руками, когда отпрыск великого клана исчезает прямо на глазах… И только звонкий мальчишеский смех рассыпается серебряной пылью…
Когда прислуга добирается до библиотеки, нарушителя спокойствия там уже нет. И только ветер, колыхнувший одежду, — знак того, что юный проказник проносится мимо…
Желанная книга — подмышкой. И он знает, где может спокойно прочесть ее. В каждом богатом имении есть такие особые комнаты, комнаты-старьевщицы. С полинявшими ширмами, погнутыми бронзовыми кувшинами, разбитыми хибати 3, поломанными амадо 4 , полуистлевшими хатами 5 . Почему люди не выбрасывают старые вещи? Может, потому, что они помогают помнить. Такие помещения часто облюбовывают дзасики-вараси 6 . Здесь страшно и весело. Прячущаяся за паутинными занавесями тайна будоражит кровь. Так и кажется: упадет к ногам сломанный веер, и мелькнет в дрожащем мареве лета юрэй 7 — неизбежный спутник богатства и власти.
Мальчик складывает руки, кланяется и просит духов проявить милосердие и не пугать:
— На Обон я обязательно принесу вам красных бобов, — обещает он. И во вздохах притаившегося здесь шалуна-ветерка ему слышится шепот одобрения. Ободренный, он забирается на ворох циновок, устраивается поудобнее, сминая и пачкая нарядные лиловые одежды. Открывает книгу, и через мгновение строчки и иероглифы исчезают — через пространство и время он несется прямо в мир Великих Ками.
Звенит, завораживая, старинное предание, наполняя душу восторгом и священным трепетом. Боги любят — создаются миры, ссорятся — и погибает жизнь. Он даже зажмуривается, ибо сыплются искры от распри Аматэрасу 8 и Сусаноо 9 . А потом — негодует. Ведь крылатая богиня солнца 10 прячется в гроте, испугавшись выходок своего буйного брата. И Вселенную окутывает мрак. И леденит кровь вой разбушевавшихся демонов: «… тут голоса множества злых богов, как летние мухи жужжанием все наполнили, всюду беды произошли»…
— Вот ты где, — возмущенный голос дедушки Гинрея вырывает мальчика из объятий сказки. Конечно же, вернувшийся дед без труда находит нарушителя — ведь Бьякуя еще плохо скрывает свою рейацу. Мальчишка вскакивает и испуганно отряхивает одежду: этот тихий строгий дедушкин голос — предвестник бури.
— Дай сюда эту книгу. — Мальчик безропотно повинуется. — Это она помешала тебе заниматься?
— Д-да, — признается Бьякуя.
Дедушка не кричит: разве можно повышать голос на того, кем ты должен гордиться? Но разочарование в его глазах — больнее оскорблений.
— Раз так, значит, я ее накажу, — произносит Гинрей и вырывает страницы с полюбившейся легендой. Миг — и белыми мотыльками к ногам Бьякуи летят обрывки сказки…
Дедушка поворачивается и уходит. За ним следует довольный сэнсэй.
А Бьякуя остается наедине с раненной книгой, не смея пожалеть или заплакать…
Конечно, потом он прочел «Кодзики» от корки до корки. Но никогда больше строчки не оживали перед ним — боги не торопились прощать… Поэтому он четко знает, сколько должно быть чайных чашек на столе, когда приезжает в гости незамужняя тетушка Сайюри. Он никогда не ошибается в том, как рассаживать родичей во время празднеств и помнит, к кому через какой постфикс обращаться. Разбуженный ночью, он без запинки процитирует все пункты устава Готей 13. Но он понятия не имеет, о чем разговаривать с книгами… Вольными. Ничьими. Горделивыми.
Вот и сейчас — будто он все тот же мальчишка — его охватывает трепет при виде тысяч непрочитанных книг: здесь, в библиотеке Сейрейтея их ни на одну шинигамскую жизнь. Чуть вздрагивающими пальцами Кучики касается корешков, просительно ласкает: «Пожалуйста». Библиотечный каталог — карта без неоткрытых земель. А ему так нужно узнать, откуда у людей крылья?
— Молчат, да?
Бьякуя вздрагивает: занятый уговорами книг, он не замечает, как некто подкрадывается к нему, хлюпая по лужам его растерянности. Оборачивается и поднимает чочин, чтобы лучше разглядеть потревожившего его. Маленький, сгорбленный, серый, не человек — тень. В невообразимой мешковатой хламиде. В его голосе — пыль, а в глазах — пепел воспоминаний. И, кажется, совсем не смущен тем, что его пристально рассматривают.
— Я здешний хранитель, — незнакомец возвращает изучающий взгляд. — Могу ли я вам чем-то служить, господин Кучики?
Что здесь делает этот человек, у него же совершенно нет рейацу? И от одного его вида накатывает неконтролируемое омерзение. Это помогает вернуться и, смерив наглеца (это убожество даже не поклонилось!) презрительным взглядом, холодно проговорить:
— Я никогда раньше тебя здесь не видел.
— Вы просто не замечали меня, — отвечает тот, испытывающе и без страха глядя на Бьякую. — Таких, как я, никто не замечает. Зато Хаиро всех видит, — хитрый взгляд из-под густых бровей: — Вот вы, например, ищете нечто важное. Вы не хотите, чтобы об этом узнал кто-то еще. Исподволь наводите справки. Так ведь, Кучики-сама?
Крысёныш. Рука сама тянется к Сенбонзакуре. Но тут — оживают книги: они волнуются, шепчут, шикают: «Не оскверни. Не смей». Стоит ошарашенный: книги и впрямь заговорили, или он сходит с ума? Оглядывается по сторонам. Но лишь неровный отсвет фонаря змеится белой лентой иттан-момэна 11.
Хранитель самодовольно ухмыляется. Потом, будто мгновенно потеряв интерес, переводит взгляд на книжные полки: благодарит. Продолжает спокойно, и даже с некоторым осознанием своего превосходства — словно, маг, заклинающий книги:
— Почему никто никогда не слушает Хаиро? Почему все хотят его убить? Хаиро никому не желает плохого, — жалуется он своим бумажным собеседникам. Бьякуя начинает закипать: что за спектакль?! — Люди просто боятся Хаиро. И книг они тоже боятся. Люди вырывают книгам языки и стирают им память.
Бьякуя бережно ставит фонарь и, одарив библиотекаря взглядом, от которого тот испуганно вживается в стеллаж, произносит обманчиво-ласково:
— Что за представление ты устроил? Ты знаешь, какая информация мне нужна! Отвечай, где ее найти!?
— А нельзя ли повежливее, — испуганно отвечает тот. Бьякуя отступает на шаг, и Хранитель вздыхает свободнее. Затем, хмыкнув, продолжает как ни в чем не бывало:
— Информация стоит дорого, господин Кучики. А вы же не станете марать руки, добывая ее иным способом?
Взгляд Бьякуи красноречиво говорит: не стану.
— Хотя стоило бы, наверно, показать тебе, ничтожество, что случается с негодяями, вознамерившимися напасть на аристократа! — загнав свое негодование поглубже, холодно говорит Кучики.
— Угрозы, как и крик, признак слабости, — хранитель поднимается и расставляет упавшие книги. — Но раз вы так хотите знать, — а я всегда ценил в людях тягу к знаниям — я вам скажу: то, что вас интересует, есть у Хранителей Памяти. Говорят, они слуги самого Микуратанано-но ками 12. Ходят легенды, что они пишут Великие Книги Жизни, в которых — вся история подлунного мира. В Зале Воспоминаний, где лежат эти книги, всегда звучит Песнь Сердец… Наверняка, там есть записи и о Крылатых …
Голос шелестит, обволакивает, завораживает. В воздухе пахнет древней тайной. И уже все равно, что кто-то посторонний прочел то, что спрятано глубоко в душе.
— Хранители Памяти?.. — эхом повторят Бьякуя, чувствуя, как сердце пропускает удары. — Ты знаешь, как их найти?? Я заплачу любую цену.
Библиотекарь хрипло смеется.
— Даже если и знаю, вам все равно не попасть туда.
— Почему?
— Мир Великих Ками закрыт для богов смерти. Вы для них — лишь обслуга. Только избранные Крылатыми Хранительницами шинигами могут попасть туда.
— Избранные… Крылатыми… — библиотека исчезает во всполохе воспоминания: перед глазами трепещут ее крылья… И, мысленно улыбнувшись, он произносит: — Я везучий.
— Это еще не все. Чтобы увидеть Хранителей, нужно пройти Пустыню Смирения, Грот Страха и Зал Воспоминаний. И получить три раны — гордости, тела, души.
— На полпути не сворачивают.
— Вижу, вы упрямы, — ухмыляется Хаиро. — И бесстрашны. Что ж, это заслуживает поощрения. Встретимся завтра, в лесу, на границе ваших владений. — Библиотекарь отступает в темноту и бросает оттуда вместо прощанья: — И на будущее — не бросайтесь словами. Мрак хищен и в сговоре с коварством. И однажды у вас действительно могут потребовать любую цену, — говорит и исчезает, будто он — дух книг: ни шороха шагов, ни шелеста одежд… Только сладковато-горький запах тайны…
***
Лес просыпается и приветствует солнце птичьим щебетом. Умывается росой и журчанием ручья. Обтирается полотенцем зари. И становится золотисто-алым. Осень в этом году щедра на краски и скупа на дожди. Лес рад молодому шинигами, который, щурясь, любуется небесными переливами. Лазурь и пурпур, золото и киноварь. Ярко, но ничуть не вульгарно. У природы удивительное чувство меры. Лес любит странников, и поэтому ластится к ногам мужчины тропинкой, устеленной пестрым ковром опавшей листвы. Лесу тоже нравится шепот тайн и их запах. Лес знает: тайны пахнут перезрелым солнцем.
— Вы правильно сделали, что оставили дома кенсейкан и хаори, — голос книжного стража едва слышен в ликующей песне леса. Он опять подходит неслышно. Даже такой опытный воин, как капитан Кучики не успевает среагировать. — Хранители — очень странные люди.
— Расскажите мне о них побольше, — вежливо просит Бьякуя после ответного приветствия. И рассматривает собеседника. Сегодня его лицо скрыто широкой конусообразной шляпой, а фигура — спрятана под длинным темным плащом. Но пальцы на сучковатом посохе — довольно молодые. И вовсе не скрюченные, как казалось вчера.
— Я сам знаю о них лишь то, что поведал мне когда-то мой сэнсэй. Он сказал, что шинигами общались с Хранителями, но всегда завидовали им. И вот более двух тысяч лет назад кто-то из старейшин Совета 46 приказал изъять все сведения о Крылатых и Хранителях из сейрейтейских книг. Этому приказу должны были подчиниться даже Великие кланы. От этого человека и его сообщников не осталось даже имен : Хранители в долгу не остались — они стерли записи об этих заносчивых шинигами, и те сгинули в бездне забвения.
— Записи в Книгах Жизни? — ежится от догадки Бьякуя.
— Да, поэтому будьте с ними поосторожнее, господин Кучики. И еще, по пути будут встречаться разные люди, и не только люди — не удивляйтесь. Будьте спокойны и вежливы. Там за каждой кочкой — подвох и испытание.
— Спасибо за советы.
И путешественники отправляются в путь.
— Кстати, вы знаете, что наше странствие может растянуться на неделю? — хитровато поглядывает библиотекарь.
— Я учел это, — сообщает его спутник. — Сегодня утром отправил Ямамото-сотайчо бабочку с сообщением, что должен отбыть в поместье своей заболевшей родственницы.
— О, я вижу, вы настроены очень решительно, если готовы лгать начальству! — недобро усмехается Хаиро.
Бьякуя краснеет и опускает глаза.
Вот же подонок! Знает, куда бить!
Дальше идут в молчании.
***
К концу второго дня они достигли окраины леса: впереди — небольшое взгорье. А оттуда — если повезет — можно увидеть и Храм Семи Ветров…
— Прошу меня извинить, но здесь я вынужден вас покинуть, — складывается в почтении Хаиро. — Дальше мне нельзя… — И перед тем, как растворятся в вечерних сумерках, напоминает: — Запаситесь водой.
Оставшись один, Бьякуя разводит костер, и, напившись чаю из собранных по дороге душистых трав, откидывается на ворох листьев. Впивается взглядом в небосвод: звезды поют и ткут замысловатые узоры.
Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
И, уже засыпая, понимает: тайна пахнет космосом.
***
Взбирается на пригорок и … радость рассыпается в прах: Пустыня Смирения — без края. И до самого горизонта — ни намека на строения. И уныние касается сердца, ведь покорность — сраженье с собой. Тяжелый вздох — и решимость падает наземь.
— Ты так просто сдаешься? — его снова приводит в замешательство незнакомый голос. Тот, кого он принял за каменное изваяние, оказывается живым.
Достаточно, чтобы дерзко вскинуть голову и сказать:
— Я никогда не сдаюсь…
— Я не знаю кто ты, и зачем пришел в наши края, — не отводя взора от линии горизонта и не оборачиваясь в сторону Бьякуи, продолжает человек-статуя. — Но я — Смотрящий Вдаль, я стою здесь не одну тысячу лет, и помню времена, когда эти небеса рассекали Крылатые.
— Ты видел их? — немного завидует Кучики.
— Я дорого плачу за это. Они оставили мне только голос. Я — камень, умеющий говорить.
— Они настолько бессердечны? — ужасается шинигами.
— Не более чем ты… — Этот каменный насмехается?! — Не спеши судить других, ибо никто не без греха, — грохочет каменный страж. — Знай: не всех можно ровнять по себе. Крылатые — другие. Они выше человеческих законов и вольные, как птицы.
— Я должен разгадать их тайну…
— Удачи, — говорит Смотрящий Вдаль. — В нескольких тё 13 справа найдешь тропинку, по ней легко спустишься вниз. И береги воду, ведь говорят, что пересечь эту пустыню можно только на крыльях.
— Спасибо тебе. И скажи, чем ты прогневил Крылатых? Не тем же, что просто увидел их?
— Я сделал неправильный выбор. Это единственное, чего они не прощают.
***
Разве может быть в конце октября такая жара? Солнце просто сходит с ума. Оно сговорилось с песком — идти совершенно невозможно: поверхность обжигает сквозь прочные подошвы варадзи. А он сам, должно быть, скоро превратится в песочного монстра. Говорят, такие водятся в Уэко Мундо.
— Пить… — Вот, уже звуковые галлюцинации. Осталось увидеть мираж – и будет весь набор пустынных красот.
— Воды… — Не может же бархан разговаривать?
И правда — какого-то старца занесло песком, одна голова торчит. Раскапывает, помогает сесть, подносит к губам кожаную фляжку с водой и … жадно считает глотки…
— Благодарю тебя, добрый человек, — шепчет несчастный сухими, как здешняя почва, губами. — Я у тебя в долгу…
— Не стоит, — чинно отвечает Бьякуя.
— Еще как стоит, — оживает старик. — Ты ведь идешь в Храм Семи Ветров… Впрочем, здесь больше некуда идти… — и, встретив понимание и интерес в глазах собеседника, продолжает: — Хранители не подпускают чужаков, они морочат им голову. Что, ты думаешь, эта пустыня? — Глаза Бьякуи широко распахиваются. — Всего лишь качественный оптический обман, иллюзия… Если не знать этого — можно ходить вечно. Смотри, — старец складывает руки лодочкой и, склонив голову, быстро нанизывает слова заклинания. Реальность взвивается, словно занавесь, играющая в догонялки с ветром, и исчезает. И перед изумленным Кучики — притихший лес и островерхие крыши храма.
Старик лукаво улыбается:
— Идем.
Бьякуя помогает своему новому попутчику встать, и они продолжают путь. Теперь идти куда веселее: цель так близка, что Кучики может слышать ее голос — молитв, усердия, воздержания. Чувствовать запах: дней, похожих друг на друга, как близнецы. Затаенного отчаяния. Одиночества.
— Я проведу тебя через потайной ход, — обещает старик, — там у меня есть знакомые. Они помогут тебе пройти дальше. Но учти — братья подозрительнее, чем сторожевые псы. Если тебя поймают — лучше умереть.
Бьякуи даже обидно:
— Я не всегда был странником, уж как-нибудь смогу за себя постоять, — крепче сжимает рукоять верной катаны.
— Кстати, эту шутку, — старик кивает на меч, — лучше спрятать где-нибудь здесь, в лесу. Храм сторожат драконы — у них нюх на людей с оружием.
— Вы серьезно? — Оставить занпакто — хуже, чем раздеться.
— Как знаешь, — пожимает плечами его спутник, но присаживается на камень, давая подумать. — Поспеши, после седьмого ветра в храм не пускают даже хранителей.
— Седьмого ветра? — удивляется Бьякуя. — Здесь считают ветры?
— Где-то считают время, а здесь — ветер. После седьмого появляются Крылатые. И никто не должен их видеть…
— Но мне нужно увидеть, — упрямится он. — И поговорить.
— Дурак, — произносит старик. — Ты умрешь раньше. Лучше спрячь меч вон в той расщелине и пошли.
Бьякуя подчиняется с неохотой.
Сразу за кромкой леса — замшелая стена, поросшая колючим кустарником. Старик прикасается к ней запястьем. Змейка-клеймо, почуяв камень, оживает. Ползет по выбоинам и трещинам, выписывая иероглиф. И перед ними открывается проход: глубокая тьма без надежды на свет. И путники ныряют в нее.
Этот старик, что, видит в темноте? Даже не спотыкается. А Бьякуя, вон, уже несколько раз чуть не падет. Ксо…
Открывают еще один проход, и оказываются в странной комнате: мрачные люди в кожаных передниках сидят у имитирующего стол пня и играют в го14. В огромном очаге ярко пылает огонь. По стенам развешены предметы, от одного вида которых леденеет кровь. Вошедших игроки окидывают недовольными недобрыми взглядами.
— Приветствую, — старик складывает пальцы в условном жесте. — Этот юноша нуждается в Поцелуе Солнечного Змея — ему нужно в святилище.
Солнечный Змей? Поцелуй? Он вспоминает клеймо на запястье старика и возражает:
— А без этих поцелуев, что, нельзя?
— Сам храм убьет тебя, если ты не сроднишься с ним. Солнечные Змеи — исконные сторожа храма, им символ на твоем теле — знак причастности, — поясняет старик.
— Да что ты его уговариваешь, — ухмыляется бельмастый верзила. — Да ты взгляни на него — он же неженка. Бьюсь об заклад — во время ритуала будет вопить, как девчонка.
И эти отбросы смеют насмехаться над ним! Так хочется проучить их, как следует. Но он здесь не затем. Поэтому, смерив наглеца взглядом, от которого ежатся даже старшие офицеры Готея, он откидывает рукав косоде, протягивает руку и говорит, чеканя слова:
— Давай проверим.
И лица стражей сразу становятся заинтересованными. Неужели эти оборванцы — Великие Хранители? Но в следующую секунду мысли выбивает из головы: заклинание — и его буквально приколачивает к стене. Незримые путы крепки — не дернуться. А потом выпускают змея. Крошечный дракончик знает свое дело: миг и — по коже змеится тонкая полоса живого огня. Кажется, что плавится не только тело, но и кости. Дыханье спирает… Сознание мутится… И случается странное: быстрый раздвоенный язычок змея касается выжженного знака — и по венам разливается неземное блаженство. Дракончик издает довольное урчание, заговорщицки косит рубиновым глазиком и — юркает в свою клетку.
— Вы видели — змей его действительно поцеловал! Вот это да! — доносится со всех сторон, и палачи склоняются перед жертвой: — Мы поможем тебе, господин.
До Святая Святых добираются без приключений, хотя его передают от проводника к проводнику, как эстафетную палочку. И чем глубже в храм — тем пышнее становятся одежды его сопровождающих, тем таинственнее лица. Последний проводник и вовсе прячет свои черты под маской.
Музыка… Она искрится, переливается, ласкает. Песнь Сердец, о которой рассказывал библиотекарь. Ею наполнен зал, где на бархатных ложементах покоятся книги. И конца этой комнате не видно. Но найти нужную несложно — книги зовут. У них есть голоса. Ее книгу он узнает по смеху. Серебристому. И такому живому.
Весна моя. Отрада моей души.
Трогает обложку — и Хисана оживает, как на кинохронике. Вот она — испуганная — в их первую встречу. Вот — смущенная и счастливая на их свадьбе. Вот — нежная и доверчивая в их спальне.
Река воспоминаний подхватывает и уносит… Времени нет. И боль в запястье, все еще беспокоившая его, совсем не ощущается… Подумать только: перевернуть несколько страниц — и поймаешь тайну.
Но… Музыка обрывается и испуганно замирает. Вспышка света заставляет закрыться рукой: от приятного полумрака — ни пятнышка.
Вокруг — люди. В устрашающих масках и золоченых одеяниях.
И шорох шепота: «Чужак… Чужак… Чужак…».
И липкий ужас сковывает тело.
— Хватайте его! — голос визгливый и неприятный. — Он осквернил нашу обитель.
Маски обступают его. Реакции и мысли парализует страх.
— Убить, убить, убить.
Кто бы мог подумать, что у одного слова столько оттенков.
— Нет, — перебивает тот же голос. Теперь в нем насмешка и презрение. — Смерть — слишком гуманна. И такие, как он, не боятся ее. Но есть то, чего боятся даже самые отважные смельчаки, — и, повернувшись к нему: — так ведь?
Хочется стать невидимкой. Провалиться сквозь землю. Проснуться… И главное — не слышать тех слов, которые уже угадало сердце…
Однако Хранитель не намерен замолкать:
— Все на свете боятся забвения, правда, Кучики Бьякуя?
Но тот оторопело молчит.
Жрец в несколько прыжков оказывается рядом и выхватывает книгу из безвольных пальцев.
— Мне достаточно провести рукой — и ее жизнь исчезнет. Навсегда. Никто никогда не вспомнит о ней. Исчезнут фотографии. А она — будет видеть сны о тебе, верить и ждать… А потом, когда вы окажетесь рядом, ты пройдешь мимо, не узнав, — и отчаяние сделает ее Пустой… Ну? Или же, — он вытягивает вперед руку, и к ней, как намагниченная, подлетает еще одна книга, увесистая, в дорогом переплете, — мне стереть историю Кучики, и ты превратишься в безвестного безымянного руконгайца, которому придется кровью и потом добывать хлеб насущный… А все забудут о Великом Клане. Но в твоем сердце останется эта женщина… А? Я сегодня добрый — выбирай…
Бьякуя в ужасе пятится. Прямо в руки Хранителей.
Главный, с визгливым голосом, смеется:
— Я добрый, и дам тебе время подумать — целую ночь. А утром ты скажешь мне, кого из них ты убьешь.
Нетерпеливый жест рукой — и стражники уводят нарушителя…
Тайна пахнет отчаянием…
______________________________________
1 Кодзики или Фурукотофуми (яп. 古事記 （こじき、ふることふみ）, «Записи о деяниях древности») — крупнейший памятник древнеяпонской литературы, один из первых письменных памятников. Трудно однозначно определить жанр этого произведения, представляющего собой пример синкретизма древней литературы. Это и свод мифов и легенд, и собрание древних песен, и историческая хроника. Согласно предисловию, японский сказитель Хиэда-но Арэ истолковал, а придворный О-но Ясумаро записал мифологический и героический эпос своего народа, пронизав его идеей непрерывности и божественного происхождения императорского рода. Работа над «Кодзики» была завершена в 712 г. — в годы правления императрицы Гэммэй.
2 Энгисики — свод обрядов периода Энги, написанный в 947 году и содержащий подробное изложение ритуальной части государственного синто — порядок проведения ритуалов, необходимые для них принадлежности, списки богов для каждого храма, тексты молитв.
3 Хибати — переносная жаровня, сделанная из металла, глины или фарфора. Используется для обогрева в легко продуваемых помещениях японского дома.
4 Амадо — деревянные щиты, плотно примыкающие друг к другу, которые устанавливают перед сёдзи в холодную дождливую погоду.
5 Хатами — толстые простеганные циновки из рисовой соломы.
6 Дзасики-вараси — добрые духи-домовые, поселяющиеся в домах и охраняющие его обитателей, приносящие им и дому процветание. Неизвестно, как дзасики-вараси выбирают себе дома. Если они из дома уходят, дом приходит в запустение. Обычно показываются людям в виде маленьких детей (обычно девочек) с волосами, собранными в пучок, и в кимоно. Дзасики-вараси предпочитают дома старой постройки, и никогда не живут в офисах. Обращаться с ними нужно как с маленькими детьми (вежливо и с добротой), и ведут они себя как дети — могут иногда устроить какую-нибудь шалость.
7 Юрэй — буквально «тусклый, смутный, неясный дух». Это призраки тех, кто в момент смерти был лишен покоя. Наиболее обычной причиной окончания жизни, приводящей к тому, что душа человека становится юрэй, является внезапная смерть в результате убийства, гибель в сражении или спонтанное самоубийство.
8 Аматэрасу — (天照大神, «великое божество, озаряющее небеса») — богиня-солнце, одно из главенствующих божеств всеяпонского пантеона синто легендарная прародительница японского императорского рода (считается, что первый император Дзимму был её праправнуком), правительница Небесных полей Такамагахара (高天原 ). Аматэрасу почитают как изобретательницу возделывания риса, технологии получения шёлка и ткацкого станка.
9 Сусаноо-но микото (スサノオ (須佐之男命, «доблестный быстрый ярый бог-муж из Суса»)— японский бог моря, нарушающий установления богов: мятежный и разрушительный аспект стихии, образ оппозиции стихии принятому порядку.
10 В некоторых источниках Аматэрасу изображается крылатой.
11 Иттан-момэн (буквально «штука хлопковой ткани») — демон, проявляющийся в виде длинной белой летающей полосы ткани. Появляется по ночам и душит своих жертв, обертываясь вокруг шеи и головы.
12 Микуратанано-но ками — Бог Священного Хранилища. Вообще-то, так называется ожерелье из жемчужин богини Аматэрасу. По преданиям, жемчуг предохраняет от неверных друзей. Кроме того, среди японцев жемчуг является символом долголетия и успеха, синонимом слов «прелестный, неповторимый, лучезарный».
13 Тё — японская мера длины, равная 109,09 м.
14 Го— японская настольная игра. Ее правила просты, но в игре — огромное количество комбинаций. Доска го состоит из сетки 19 вертикальных и горизонтальных линий. Каждому из двух игроков выдается большое количество, соответственно, белых и черных камней. Ставить камни можно только на пересечения линий доски. Цель игры — захватить как можно большую территорию, окружая ее камнями своего цвета.
Глава 2. Капли...
Глава 2. Капли…
Когда тоска становится совсем уж разъедающей, Хисана отдается Мураками. Позволяет дождю выплакаться за себя. А сама — принимает приглашение на танец от Харуки. Танцуя, они говорят о снах. Все люди видят сны: снови´денье объединяет нас. Во сне мы можем оказаться в местах, где никогда не бывали. Или познать еще не случившееся.
«Что не говори, а сны — это сны, — рассказывает Харуки. — Как не беги за ними вдогонку — не добежишь, не дотянешься»15 .
Черная кошка, недавно поселившаяся в хисаниной жизни, неизменно хмыкает и зажмуривается, подслушивая такие разговоры. И говорит, что не любит дожди. За окном и в душе. И в книгах.
Хисана обычно возражает: «Все хорошие книги начинаются с дождя».
Кошка зябко ежится и не соглашается: наслаждаться дождем — мазохизм, потому что дождинки — капли воспоминаний, хлещущие наотмашь по распахнутым глазам домов. Дождь всегда так настойчиво барабанит о прошлом, что мелодия грусти выворачивает душу — радостью наружу. И закрашивает улыбку сердца косыми серыми линиями. Мелодия грусти монотонна. А разве это интересно — танцевать под аккомпанемент уныния?
Но кошки сейчас нет.
Девушка, присев на подоконник, ведет тонким пальцем по стеклу, стараясь догнать спешащую каплю. И слушает, как Харуки голосом, пропахшим табаком и виски, говорит с вечностью.
«Что я вообще могу знать о себе?» — вопрошает он. И Хисана грустнеет: это так точно, и прямо о ней. Она тоже ничего не знает о себе. Все мы когда-либо задаемся подобным вопросом. И каждый раз, отвечая, убеждаемся: «… мы живем в придуманном мире и дышим придуманным воздухом…». Вот и она, так же, как многие, придумала себе, что чем-то отличается от других. А теперь, узнав, что все-таки отличается, хнычет и депрессует. Вселенная исполняет наши желания, только мы потом не признаем их своими…
Хлопает дверь, и из прихожей доносится возмущенное: «Фух!.. Ну и дождина!», и через мгновенье в дверях появляется стройная молодая женщина в ярко-красной куртке, черном топе и обтягивающих кожаных брюках.
— Привет, — бодро произносит она, оглядывая Хисану и встряхивая длинным бордовым «хвостиком». — Опять читаешь свои пособия по самоубийству? — кивает на книгу у Хисаны в руках.
Та обижается:
— Это, между прочим, уважаемый модный автор!
— Ой-ёй-ёй, — беззастенчиво издевается собеседница. — Читала я твоего Мураками: нытье сплошное. Прям, повеситься хочется. Ты точно, как Кискэ. Он вечно или экспериментирует, или книги читает такие, что у меня от одних названий шерсть на загривке ерошится. Давай, бросай. Я тут поесть принесла, — и водружает на стол объемные пакеты.
Хисана улыбается: Йоруичи невыносима, но у нее всегда с собой солнце. Если кино — то комедии. Может смотреть их днями, заедая чем-нибудь жареным и вредным и смеясь так, что соседи колотят в стену. Если музыка — то Моцарт. Если машина — то «Феррари». Если кухня — то французская. И почему, спрашивается, она живет в Японии? Впрочем, такие гастрономические пристрастия Хисане по душе: в еде и вине французы толк знают. За такой трапезой так и тянет поболтать о женском.
— Скажи, — Хисана опускает глаза и водит вилкой по тарелке, — а этот Кискэ, — ну ты все время о нем рассказываешь, — он твой парень?
Йоруичи серьезнеет и откладывает прибор. Говорит не сразу и — подбирая слова:
— Мы так давно вместе, что перестали думать, кто мы друг другу. Сначала были просто друзьями, а потом… В общем, как-то, очень давно, Кискэ предложил проверить — ему все нужно опытным путем, на себе, — изменится ли что-то, если мы проведем ночь вместе. Эксперимент провалился. Нет, у нас все получилось… И здорово… Но после… Было такое впечатление, что мы сиамские близнецы, которых разрезали по живому. А так хотелось плюнуть на всё и всех, прижаться к нему и шептать его имя. Он ведь — свой, родной-родной, знакомый до последней морщинки, когда улыбается… А все остальные — чужие и холодные… — она осекается и утыкается взглядом в стол… — Наверное, я просто уже не могу без него…
— И поэтому решила удрать ко мне? — Синие глаза поблескивают чуть насмешливо.
Йоруичи не обижается.
— Зато мы никогда не надоедим друг другу. — И тут же озорно грозит пальцем: — А ты чертовка! Разговорила меня.
— Отнюдь. Ты просто сама хотела сказать. У тебя глаза были полны слов…
— Кстати, а что это мы все обо мне? — Йоруичи перебирается в кресло, залазит с ногами и обнимает колени (сесть в любимую позу — по-турецки — мешают тугие брюки). — Тут появился какой-то парень, он все что-то о тебе разнюхивает. И еще этот извращенец шпионит за твоими окнами. Так что, завязывай рассекать по дому в неглиже.
— Серьезно, что ли? — Хисана неприлично прыскает вином. Встает, ставит бокал и вертится на одной ножке, будто юла: — Неужто нехороша?
— На мой взгляд — плосковата, — хмыкает Йоруичи и ловко уворачивается от диванной подушечки. — Эй, ты не дослушала! Я хотела сказать: а в целом — ничего. — Подмигивает, и обе хохочут.
Йоруичи успокаивается первой.
— Слушай, — в золотистых глазах — азарт охотящейся кошки, — ты говорила, что эти… как их там… косплейщики … оставили у тебя свои костюмы?
— Угу, — понимающе кивает Хисана. — Поиграем?
Йоруичи спрыгивает с кресла. Подходит к окну, будто поправить занавесь… А потом, взявшись за руки и смеясь, молодые женщины исчезают в лабиринте ширм.
***
Эшли Дворкович всегда костерит начальство, на чем свет стоит. Но сегодня — особенно. Еще бы, он вообще-то нанимался секретарем-референтом, а не сыщиком! Нет, он, конечно, не против поиграть в Джеймса Бонда, когда за это нормально платят. Но за те же деньги мокнуть здесь, под окнами боссовой дочурки, пока папаша, этот урод Хендрикс, там саке распивает с девчонками — это же верх бесхребетности! Да уж, Эшли, низко же ты пал. Только и можешь, что бухтеть, пока никто не слышит. А стоит только какому-нибудь дорогому галстуку замаячить на горизонте — сразу вытягиваешься во фрунт и киваешь, как деревянный болванчик: «Да, сэр. Нет, сэр». Во всем виновато происхождение: не повезло тебе, Эшли, родился ты в семье ученого-серба. Вот теперь хлебай полной ложкой: для шефов ты — все равно, что террорист.
Но почему верхушку никогда не заботит спецодежда рядовых сотрудников? Этот бушлат же на два размера больше. Ни от ветра, ни, как выясняется, от дождя не спасает.
— Черт! — восклицает Дворкович, когда особо назойливая капля затекает за шиворот. И, пытаясь вытряхнуть ее, со вкусом матерится — сначала по-английски, потом по-сербски — потому что намокает еще больше. Но через минуту, потеряв из виду объект, ругается еще громче и злее.
Бесы побрали бы эту ненормальную! Бегает по квартире едва ли не в чем мать родила. Рыдает над книгами, сидя на подоконнике. Живет с клёвой чиксой, но без розовости. Разговаривает с кошкой. И чем — непонятно — она так интересна Центру? С боссом-то все ясно — дочка все-таки. Хотя, разве нормально: вспомнить о дочери аж через семнадцать лет и не рваться встретиться? Абсурд какой-то.
Эшли всегда рассказывают только кусочек правды. Он к этому привык.
Черт. Вроде на окне та же занавеска — но почему ничего не видно? А может, это его Carl Zeiss 16 барахлит? А какую рекламу сделали: будет с вами в любую погоду? Ага. Гляди!
Блин, этот коммуникатор всегда так не вовремя. Что? Опять сообщение от неизвестного номера?! Да задолбали, грёбанные спамеры! Хотя… Этот кажется знакомый. От искушения даже пальцы свербят. Все равно смотреть не на что… И вообще — должен же у человека быть перерыв. Отбросив сомнения, Эшли нажимает копку Read message и ныряет в просторы чата.
funky
2008-09-25, 02:25 p.m.
Прости, что опять беспокою тебя. Ты не ответил на мое первое письмо. Но я привык, мне никто не отвечает )))
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:27 p.m.
Кто ты и почему мне пишешь?
funky
2008-09-25, 02:30 p.m.
Я всем пишу. Нахожу данные в профилях на разных сайтах и пишу. Может кто-то ответит
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:32 p.m.
Зачем?
funky
2008-09-25, 02:35 p.m.
Я должен рассказать людям нечто важное. Но они оправляют меня в спам. Мне не верят.
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:37 p.m.
Ты не сказал, кто ты…
funky
2008-09-25, 02:39 p.m.
Я знаю…
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:42 p.m.
Ну так ответь…
funky
2008-09-25, 02:45 p.m.
У меня мало времени. ОНИ скоро придут за мной. Ты наверно думаешь, что я псих. Но я не псих. Мне просто страшно. Очень страшно. Поверь, меня заставили. Они сказали, что сотрут меня…
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:47 p.m.
Кто эти ОНИ? Якудзы? Инопланетяне? Белое братство?
funky
2008-09-25, 02:50 p.m.
Они называют себя Хранители. Они знают про людей все.
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:53 p.m.
ОНИ хотят захватить планету?
funky
2008-09-25, 02:55 p.m.
Нет, собираются лишить всех памяти. Говорят, что когда Клинок поразит Сосуд, Свет сотрет всё, чем мы жили… А потом … они превратят нас в рабов. Я знаю.
elk from Harry Potter
2008-09-25, 02:58 p.m.
Как этого избежать?
funky
2008-09-25, 03:01 p.m.
Нужно не допустить, чтобы Клинок поразил Сосуд!
elk from Harry Potter
2008-09-25, 03:03 p.m.
Где найти Клинок и Сосуд? Что это такое?
funky
2008-09-25, 03:09 p.m.
Прости, больше говорить не могу… Они идут.
funky
2008-09-25, 03:11 p.m.
Есть легенда. Найди ее. Все поймешь…
Фанки теряется. А Эшли по сотому кругу перечитывает разговор. Этот парень явно чокнутый. Что за бред он нес?! Что за клинок? Что за сосуд? Ага, он бы еще легенду о Святом Граале вспомнил. Бедняга, судя по всему, большой поклонник Дэна Брауна. Нужно будет, на всякий случай, пробить этого горе-заговорщика по базе…
Вскидывает глаза на окно: какое-то шевеление. Приникает к биноклю — вау! Не глядя, опускает коммуникатор в карман и, ухмыляясь, устраивается смотреть представление. Это настолько горячо, что даже дождь нипочем.
***
Хисана изображает зайчика. Йоруичи в коротеньком черном платье с передничком — горничную. Сотни гигагерц звука заставляют дребезжать стены: для их спектакля трэш — в самый раз. Как и пляски на котацу 17 (они специально притащили старенький из чулана за ширмами), и вино прямо из горлышка.
Звонок слышат не сразу: слишком много смеха и музыки. Хохоча, Хисана бежит открывать. Возвращается растерянная:
— Разве мы заказывали пиццу?
— А ну-ка зови этого посыльного сюда, — настораживается Йоруичи.
Что-то новенькое. До этого был лишь один соглядатай. Кажется, Хисана становится чересчур популярной. Вокруг нее — прямо заговор теней. И к приходу хозяйки с незваным гостем Шихоуин успевает разыскать веревку, и сейчас, лишь кивнув вошедшим, закрепляет ее на спинке стула.
За Хисаной семенит невысокий полноватый паренек лет семнадцати. Широкие джинсы, бейсболка, форменная футболка прямо поверх рубашки. Мокрый весь. Совсем не выглядит подозрительным. Просто … от него так и пахнет тайной. Запах совсем слабый, почти выветрившийся. А секрет, похоже, слишком тяжел для него. Вон, поник весь. Разве можно доверять что-то важное такому слабаку?! Непрофессионально. О, так он еще пугливый, ко всему прочему: дрожит весь, хоть в комнате — только две девушки-косплейщицы. Неинтересно, фыр…
— Ч-что з-здесь п-п-происходит? — разносчик пиццы пятится к дверям.
— Куда же вы, господин? — обижается Хисана. — Мы же играем. Садитесь, — и, улыбаясь, указывает ему на стул.
Парень бочком, неуверенно добирается до предложенного места и осторожно садится. Опасается не зря — веревка, будто живая, скользит вокруг локтей, сводя их за спинкой. Девушки улыбаются ослепительно и нежно. Невинно хлопают ресничками.
Та, что повыше, садится на колени, ведет пальчиком по груди и томно выдыхает прямо в ухо:
— Скажи, кто тебя прислал?
И почему-то невозможно лгать.
— Х-хозяйка…
— Поточнее, — губы — чувственные, горячие — спускаются от уха к ключице.
— Я… я… — он не в силах сдержать стон, — я не знаю ее имени… У нее художественный салон есть…
— Томоко-сама! — ахает Хисана, до этого безучастно наблюдавшая за экзекуцией.
Телефон. И куда он вечно девается? А, вот, они же и закидали вещами. Но прежде, чем девушка успевает снять трубку, аппарат сам разражается тревожной трелью.
— Йоруичи-сан? — голос извиняющийся. Незнакомец старается скрыть свое волнение.
Хисана протягивает трубку подруге:
— Тебя. Мужчина.
— Меня? — глаза той становятся по-кошачьи круглыми. — Я никому не оставляла этот номер… Кроме… Черт… Да как он посмел! Я же запретила ему звонить сюда! — срывается с коленей пленника и выхватывает у Хисаны телефон: — Что случилось? — и дальше слушает, беспокойно комкая край кружевного передника. — Я скоро буду…— заверяет она собеседника и оборачивается к онемевшим свидетелям этой сцены: — Его, — кивок на посыльного, — запрем в ванной, а ты, — Хисане, — едешь со мной…
***
— Сохатый, прием.
— Да, босс. Слышу отлично.
— Доложить обстановку!
— Объект начал движение. Вывожу изображение на монитор. — Эшли чертыхается.— Да что сегодня с аппаратурой?! Шеф, видите их? Странно, они почему-то движутся в противоположном направлении…
После короткого молчания:
— Все равно, продолжай наблюдение. До связи.
— Эй… Я голоден и замерз… Эй… Как всегда — самое главное его не волнует! — Дворкович потрясает кулаками в бессильном гневе и по инерции продолжает вслух, ибо так легче отпугнуть одиночество: — Интересно, куда это направились наши красотки?!
А что, это ему даже на руку: пусть покатаются, а у него есть несколько вопросов к тому парню в их квартире… И, насвистывая, Эшли направляется к пожарной лестнице.
Какой насыщенный сегодня день: капля к капле — и набралась целая история.
______________________________
15 Здесь и далее цитаты из романа Харуки Мураками «Дэнс, дэнс, дэнс…» выделены курсивом.
16 Бинокль Carl Zeiss Conquest 10x56 T предназначен для охоты в сумерках и ночью. Если верить рекламе, им пользуют сыщики и шпионы.
17 Низкий столик с вмонтированным внутрь электрообогревателем. Нижняя часть стола накрывается стеганым одеялом, на которое кладется сама столешница. Люди греются, просунув ноги под одеяло. Для сидения за столом часто используются плоские подушки.
Глава 3. Слезы богини
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: сюрреализм и авторские тараканы; наверное, ООС и по-прежнему фривольное обращение с матчастью))))
БЛАГОДАРНОСТЬ: Главка написана в соавторстве с Чероки Иче, за что той честь, хвала и ведро хурмы
Глава 3. Слезы богини
Тоска прячется за гобеленами с танцующими журавлями. Вздыхает в занавесях. Грациозно изгибается в икебане, похожей на осень. Дым от многочисленных курильниц делает мысли невесомыми. Из-за этого в голове пусто. И как-то предательски хорошо. Он лежит на мягком футоне и тупо глядит в потолок. Это — комната принца. А хотелось — в камеру узника. Ведь здесь есть только печаль — воздушная и прекрасная, как пение флейты… И никакого отчаяния. Он встряхивает головой и упрямо пытается думать, с каждой мыслью понимая все отчетливее: выбрать не сможет. Никогда. Но от осознания этого почему-то не стыдно. Может быть оттого, что размышления неотступно соскакивают на Хисану: он представляет ее во всех мелочах; все их дни из тех пяти лет.
Цветы увяли.
Сыплются, падают семена,
Как будто слезы...
Сыплются, падают семена,
Как будто слезы...
Глаза слипаются. Сознание тонет в сладковатом дурмане благовоний. Дракон на запястье словно урчит. Довольный.
Нет сил противиться сну. Дремота невесомо трогает лоб и ласково шепчет: «Все будет хорошо». Он засыпает почти счастливым.
Сновидение — картинная галерея. Полотно первое — монументальное. На переднем плане — величественное дерево. Его крона подпирает небо. Его ветви могучи, раскидисты и совершены в своей наготе. Дерево стремится все выше: ему нет дела до суетных вёсен. Но эта царственность — внешняя. Миг, приближение — и зритель внутри: под корой омерзительно. Здесь снуют черви, обращая в труху древесную плоть. Еще ближе, и заметно — не жизненные соки бурлят в этом исполине, а трупный яд. А если спуститься ниже и глубже, то станет видно, как гниют корни. Дерево уже давно не приносит плодов. Небо над ним бессолнечное, а земля под ним — растрескавшаяся пустыня. И первый же ветер — вольный и бесцеремонный — легко повергнет этого титана. Просто здесь нет ветров. Вот к дереву спешит мужчина. Он прикрывает ладонью хрупкую веточку. На ней — весело перешептываются молодые, еще клейкие, листочки. Молодой человек прививает черенок к одиноко склоненной ветке. И тоненькая пришелица благодарно улыбается ему первым цветком. Но ненадолго. Дурная кровь дерева отравляет ее, цветы облетают, листья вянут. А сама она сгибается и чернеет. Тихо, без жалоб и просьб. А дерево — только надменно скрипит ветками, осуждая неудавшегося селекционера. Рядом с этой картиной пусто и холодно. И тяжко смотреть на согбенного человека, сжавшегося в комок у корней.
Бьякуя стонет и пытается вырваться из сна. Не получается. Но картина меняется. Теперь он видит вереницу людей. Они горды, высокомерны, невозмутимы, они созерцают действительность с холодным превосходством сильных мира сего. Они делают лишь то, что правильно и проверено веками. Процессия бесконечна, и у крайних не видно лиц. Но каждый шаг этих людей выверен и исполнен достоинства. И, кажется, сами их фигуры выражают брезгливое пренебрежение к слабакам, позволившим сердцу взять волю над разумом. И напрасно ждать от них понимания желаний и порывов живого, они умерли слишком давно. Один человек останавливается.
Дедушка.
Гинрей лишь качает головой, с сожалением и укоризной. Словно говорит: «Да как ты вообще можешь сомневаться»…
И будто подтверждая его немое нарекание, на холсте судьбы прорисовываются весы. Все предки, один за другим, заполняют одну чашу. На другой — лежит та самая хрупкая ветка с молодыми листочками и шариками бутонов. Ну где ей перевесить!
И он почти облегченно вздыхает, оттого, что зрелище тонет в тумане. Розоватом. Утреннем. И чудится нежный смех, скрытый в ароматах рукавов. И зонтики оминаэси18 на фусума — будто живые — дрожат на ветру. Протяни к ним руку, и ладонь наполнится душистым золотом. Сердце осветится легкой улыбкой. И уляжется беспокойство. А потом и вовсе охватит радость, когда вместо ропота предков, он услышит:
— Привет.
Он вздрагивает и открывает глаза. Она сидит у его ног, светящаяся, в рыжем платье. Совсем как та, которую он оставил в парке. Улыбается ему, чуть наклонив голову.
— Ты? — не веря, шепчет он.
Она просто кивает. И мужчина не удивлен. По чести, ему все равно галлюцинация это или призрак. Но он все же протягивает руку, касается ее пальцев. Странно — теплая.
Она отвечает на рукопожатие и тихо произносит:
— Не думай о прошлом, там только боль.
— О чем же мне думать? — он в недоумении.
— О будущем, это легко, — и смеется, серебряно и свободно, как полевые колокольчики. — Глупый-глупый Бьякуя, разве ты забыл: меня не стереть. Я — это другое ты. Сердце обязательно вспомнит, оно вспоминает всегда…
Они сидят рядом прямо на полу. Вокруг клубится сумрак, а им светло. Они молчат. Но когда ей приходит пора уходить, он сжимает ее руку, крепко, наверное, до синяков, и говорит:
— Я верю.
— Я сохраню, — отвечает она. И в тот же миг огромные белые крылья обнимают его, пеленая и баюкая. Он тянется к ней, чтобы поймать и удержать, но она — еще мгновенье назад материальная — тенью проскальзывает сквозь объятья, и милый образ исчезает в вихре золотых искр. На футон сыплется желтый цветочный дождь. Бьякуя просыпается еще раз.
Свет. Такой яркий, что он инстинктивно закрывается рукой. Клеймо вспыхивает огнем, будто дракончик хочет вырваться из пут, связывающих его с человеком. Мужчина душит стон, замечая новую гостью.
Она парит у его лежанки. Крылатая. Прекрасная. Слишком солнечная, чтобы ночь могла победить ее сияние.
— Аматэрасу? — он вскакивает, по-детски трет глаза и глупо хлопает ресницами.
— Как ты посмел явиться в мой храм, шинигами?
— Простите, госпожа, — но смотрит упрямо, глаза в глаза. — Мне нужны были ответы.
— Ты лжешь, — слова холодные и резкие, словно взмах Кусанаги-но цуруги19.
Он не отводит взгляд. Его сердце еще помнит тепло ее улыбки, и поэтому он может открыто глядеть в лицо даже самому великому божеству. Говорит тоже уверенно:
— Я бы никогда не решился нарушить ваше спокойствие, не имей я на то веских причин. Моя жена, она не совсем обычная. У нее есть крылья. Но в Обществе Душ никто не помнит о крылатых. Я знаю цену своей дерзости и готов ее заплатить.
И с легкой усмешкой ловит ее удивление: тонкие брови богини ползут на лоб, большие глаза округляются. Но через секунду она вскидывает точеный носик и хмыкает, мол, соблюдай субординацию. Затем снисходит до ответа:
— Ну что ж, иди за мной, и никаких вопросов, пока я не разрешу тебе говорить.
Он кивает, понимающе и благодарно.
***
Коридоры… Запутаннее лабиринта. Кажется, им не будет конца. Она летит впереди, и следовать за ней приходится едва ли не в шунпо. Хранители в масках, крылатые женщины, челядь обоих полов — все, завидев ее, простираются ниц и не решаются поднять головы. И Бьякуе крайне льстит, что он больше не пленник, и что сама владычица Равнины Высокого Неба благоволит ему. Мог ли он подумать, что испытание Верховного Хранителя так обернется?
Очередная дверь распахивается, как по волшебству. На пороге, преклоняя колено и касаясь рукой пола, — длинноволосый мужчина в жемчужно-белых одеждах. Аматэрасу проходит мимо, словно он — тень, едва задевая слугу краем своего сверкающего платья. И потом, не оборачиваясь, поясняет удивленному Бьякуе:
— Это — Микуратанано-но, мы в Священном Хранилище. Тут покоятся величайшие знания. Микура, дорогой, — с легким пренебрежением в голосе, — принеси нам Скрижаль Света.
Мужчина поднимает на нее взгляд (глаза у него прозрачно-серые — замечает Кучики).
— Но, владычица, разве можно…
— С каких пор ты стал обсуждать мои приказы?
— Повинуюсь, — и уходит, пятясь.
Небесная императрица любезно предлагает опуститься на татами, и Бьякуя с удовольствием принимает приглашение. Позиция выгодная — перед глазами как раз точеный профиль Аматэрасу. Она вздыхает, по щеке бежит слеза, которая, падая на мягкую подстилку, превращается в жемчужину. И на сердце наваливается едва ли не мировая скорбь. На земле, должно быть, сейчас дождь, как всегда, когда плачет Солнце. Тихий, без привычных властных ноток, голос он различает не сразу, оглушенный этой божественной печалью.
— Чинатсу умела ткать будущее. Я любила ее за талант и покорность. Я знала: если она соединится с Хранителем, их ребенок будет вместилищем света. Поэтому я не противилась их с Микуратанано-но любви. Да и невозможно было: стоило этим двоим взяться за руки — темнота поджимала хвост. А в ту ночь, когда родилась Хисана, мы устроили праздник. И я позволила солнцу и луне сиять рядом. Все были счастливы. Пятнадцать лет счастья… А потом родилась вторая, Рукия. И великая скорбь обрушилась на нас. Здесь умирают редко. Смерть боится меня, я прогнала ее к вам, небом ниже. Но в тот день смерть осмелела и украла жизнь моей дорогой Чинатсу. Уж не знаю, как и почему, но моя ткачиха оказалась в Обществе Душ и должна была уйти на перерождение. Совет 46 отказался выделить отряд, чтобы разыскать ее… И тогда ушла Хисана. Забрала маленькую Рукию и ушла, не простившись. Больше мы ничего не слышали о ней…
Вздохнув, Аматэрасу отрывается от созерцания пространства и дарит шинигами лучезарный взгляд:
— Я держала Чинатсу за руку и поклялась ей беречь ее детей. Я не сдержала обещания. Поэтому ты… прошу… позаботься о ней…о нашей Хисане… — и уже не сдерживаемый всхлип. Что делать, когда плачут богини?
— Вот, — в тонкой ухоженной ладони — горка отборных жемчужин, — возьми. Тебе пригодится…
Бьякуя с благодарностью принимает великий дар и успевает спрятать за пазуху, до того, как возвращается Бог Священного Хранилища. С поклоном Микуратанано-но передает свиток Владычице Такама-но хара20 , и она с почтением касается древнего манускрипта.
— Скрижаль Света никогда не покидала Хранилища… Никто из тех, кого пугает смерть, не читал ее прежде. Запомни, когда подует седьмой ветер, свиток разлетится в прах в твоих руках, чтобы вернуться сюда. Успей прочесть. И не верь камню — ему слишком тяжело думать, — так говорит Аматэрасу и вручает Кучики драгоценный документ.
Любопытство жжет пальцы. Боги ободряют его взглядами: «Сделай, что хочешь». И он разворачивает свиток… Невыносимый свет, кажется, выжигает глаза. Он закрывается ладонью, но письмена не выпускает. Реальность исчезает с тошнотворной быстротой.
Кучики Бьякуя просыпается. В какой уж раз за эту ночь. Оглядывается: помещение знакомо до каждой мелочи — его комната в родном имении. Хаори и Гинпаку аккуратно сложены на тумбочке, кенсейкан отсвечивает из раскрытой шкатулки. Значит, Храм Семи Ветров — просто сон? Но с каких это пор после снов остаются отметины на запястьях? А за пазухой — достает — пригоршня жемчужин? Он что, впадает сомнамбулическое состояние и грабит ювелирные магазины? Бьякуя уже близок к отчаянию, но тут взгляд выхватывает из полумрака очертания, будто нарочно высвеченные, некого длинного округлого предмета. Мужчина протягивает руку — под пальцами шершавость старинной бумаги. А в дунувшем ветерке — лукавый смех богини.
До рассвета лежит без сна, а утром узнает, что в Сейрейтейской библиотеке нет и никогда не было служителя по имени Хаиро. И даже не удивляется.
Аматэрасу прячет улыбку за веером облаков. И шелестом листвы, шорохом камней под ногами напоминает: «Береги ее, без нее мир станет хуже». Он лишь усмехается в ответ: в его жизни уже были пятьдесят лет темноты. Теперь будет только свет…
Кажется, сегодня предстоит серьезный разговор с командиром — Ямамото не любит прошения об отпусках…
________________________________________
18 Цветок валерианы, один из любимых японцами осенних цветов и «семи осенних трав». Многолетнее растение, цветет мелкими бледно-желтыми цветочками в форме зонтика. В поэзии постоянно обыгрывается как образ девушки или молодой женщины.
19 Буквально — «меч коситель травы». Священный меч, позднее ставший символом императорской власти.
20Такама-но хара (др.-япон. «равнина высокого неба») — в японской мифологии верхний небесный мир, место обитания небесных богов, божественных предков, в отличие от земли — места обитания земных духов и людей. Здесь владычествует богиня Аматэрасу, главное божество синтоистского пантеона, расположены её дом, рисовые поля.
Глава 4. в комментах
@темы: фанфики
-
-
25.02.2024 в 19:20-
-
25.02.2024 в 21:17www.forbesnewstoday.com/
-
-
26.02.2024 в 00:46Наша компания предоставляет современные финансовые технологии для решения ваших финансовых потребностей. Мы специализируемся на широком спектре услуг,
включая банковские кредиты, микрозаймы и ипотеку. Наша цель — предложить клиентам инновационные и эффективные финансовые решения с учетом их потребностей
и возможностей. Все услуги доступны на сайте https://finance-online.kz
займ онлайн на карту круглосуточно с 18 лет
vivus kz
контакты каспи банка
займ 18 лет
короткий номер форте банка
kaspi travel
микрокредит на год
Удачи!
-
-
26.02.2024 в 04:52-
-
26.02.2024 в 12:23-
-
26.02.2024 в 14:14-
-
26.02.2024 в 15:24отпуск в США
samoylovaoxana.ru/tag/morskie-kruizy/
Ещё можно узнать: анализ крови по cito
Путеводители
-
-
26.02.2024 в 15:46Получите бесплатную консультацию!
-
-
26.02.2024 в 17:41Корея опубликовала снимки, сделанные при самом мощном запуске ракеты за последние пять лет.
На фото, сделанных из космоса, видно части Корейского полуострова и окрестные территории.
В начале рабочей недели Пхеньян заявил, что испытал баллистическую ракету средней дальности (БРСД) «Хвасон-12».
Набрав полную мощность он способен преодолевать огромные расстояния, и способен затронуть Гуам (США)..
Последнее испытание снова вызвало тревогу у мира.
Только за последний месяц Пхеньян сделал огромное количество запусков ракет — семь пусков — что резко осудили практически все страны мира.
Что хочет Корея?
Почему Северная Корея делает так много ракет в последнее время?
Северная Корея сосредоточится на экономике в 2022 году
ООН не одобряет такие испытания ракет и ввела санкйии. Но Северная Корея постояно игнорирует запрет.
Верхушка штатов в понедельник сообщили, что данный рост активности сулит продолжение переговоров с Пхеньяном.
Что же случилось при запуске Hwasong-12?
Южная Корея и Япония первыми сообщили о запуске в воскресенье после того, как обнаружили его в своих мониторах.
Они считают, что, он пролетел умеренное расстояние для такого типа ракет, преодолев расстояние около 800 км (497 миль) и набрав высоту в районе 2 тыс км, прежде чем приземлился в океани около Японии. На предельной мощи и по стандартной траектории БРСД способна пройти до 4000 км.
Для чего СК сделала запуск?
Северокорейский аналитик Анкит Панда предположил, что отсутствие Кима и язык, использованный в СМИ для создания образа запуска, позволяют полагать, что это учение было предназначено для проверки того, что БРСД функционирует правильно, а не для того, чтобы продемонстрировать новую силу.
Новость опубликовало агентство новостей Новостное агентство Агентство новостей Агентство gornoid.ru
Кто что думает? Это хорошее новшество или не нужное?
-
-
26.02.2024 в 19:56kraken6.at
He arrived against the backdrop of an ice-skating rink and an ancient castle in Rome with one of his 11 children to tout the value of procreation.
Italy has one of the lowest birth rates in the world, and Musk urged the crowd to “make more Italians to save Italy’s culture,” a particular focus of the Meloni government.
kraken2trfqodidvlh4aa337cpzfrhdlfldhve57instad....
kraken onion
Meloni has been a strong opponent of surrogacy, which is criminalized in Italy, but there was no mention of Musk’s own recent children born of surrogacy.
The owner of X (formerly called Twitter) was slightly rumpled with what could easily be argued the least stylish shoes in the mostly Italian crowd since Donald Trump’s often unkempt former top adviser Steve Bannon appeared at the conference in 2018.
Meloni sat in the front row taking photos of Musk, who she personally invited. Meloni founded the Atreju conference in 1998, named after a character in the 1984 film “The NeverEnding Story.”
-
-
26.02.2024 в 19:57kraken4qzqnoi7ogpzpzwrxk7mw53n5i56loydwiyonu4owxsh4g67yd.onion
Giving a candid public assessment of how poorly a conflict is going can be an unwise move as it can result in morale and support draining. After Obama boosted troops in Afghanistan, public support declined over the years, in part because of a lack of realism about how the war was going.
kraken9.info
kraken2
Ukraine’s acutely bad presentation of its troubles is mostly due to the myopia of its allies.
The lack of understanding in parts of US Congress is breathtaking. A congressman this week suggested Ukraine should name a finite price tag and a specific, simple goal. It’s staggering after two American wars of choice in two decades, costing trillions of dollars, that congressional memories are so short, and comprehension so limited.
Instead, Kyiv consistently points to past successes and future goals. They have reclaimed about half the territory Russia took last year; they have damaged its Black Sea presence strategically. They have a plan for 2024, Zelensky said, but it is secret.
Yet in truth, the most useful headline for Kyiv should be how unutterably bleak the frontlines are for them now. In nearly every direction, the news is grim. Russian forces are hiving off parts of the eastern city of Avdiivka, yet another town Moscow seems content to throw thousands of lives at despite its minimal importance. Along the Zaporizhzhia frontline, where the counteroffensive was focused but ultimately slow and unrewarding, Russian units have come back with renewed vigor and the defense is costly for Ukraine. Ukraine has made a plucky (or foolhardy) dash across the Dnipro River, with some small progress into Russian lines. The casualties have been immense, their supply lines are problematic, and their prospects dim.
-
-
26.02.2024 в 21:44-
-
26.02.2024 в 22:35-
-
27.02.2024 в 00:35Посетите также мою страничку
hospital.tula-zdrav.ru/question/%d0%b4%d0%b8%d1... уведомление об открытии счета в иностранном банке сроки
33490-+
-
-
27.02.2024 в 03:06finance-online.kz — ведущая финансовая группа, ориентированная на предоставление комплексных финансовых услуг для наших клиентов.
Наша экспертиза включает в себя различные виды кредитования, включая банковские кредиты, микрозаймы и ипотеку. Мы стремимся к высокому уровню обслуживания,
прозрачности и надежности во всех аспектах нашей работы.
номер телефона народный банк
займеркз
займ денег
займ на 30 дней
шинхан банк колл центр
реестр должников по иин казахстан
колл центр банк центркредит с мобильного
Удачи!
-
-
27.02.2024 в 03:40Демонтаж частного дома может потребоваться в случае покупки участка с домом, который необходимо разобрать, разрушения дома из-за старости или других причин. Важно помнить, что демонтаж дома - это сложная и опасная работа, которую лучше доверить профессионалам.
Компания taurusweb.ru предлагает услуги демонтажа частных домов в Московской области, гарантируя быструю и профессиональную работу, а также безопасность всех участников процесса демонтажа. Для демонтажа дома потребуются документы, подтверждающие собственность на дом, а также разрешение на проезд спецтехники на участок. Если планируется временное отключение коммуникаций, стоит предупредить соседей.
снос деревянного дома
Уборка дома после пожара
Снос деревянного дома
Разобрать дом цена
Демонтаж дома
Стоимость работ по демонтажу деревянного дома
Демонтаж дачного дома и вывоз мусора
Демонтаж бани
Демонтаж частного дома
Удачи!
-
-
27.02.2024 в 05:12abilify buy
Actual news about medication. Read now.
-
-
27.02.2024 в 15:18сайт семь семян интернет магазин каталог на 2023 народные семена сайт pmalone.ru седспот семена интернет магазин ну семена
семена 178 ru
-
-
27.02.2024 в 21:30-
-
28.02.2024 в 01:06m3ga.gl
Apple is offering temporary discounts on its iPhones and other products in China, in an extremely rare move for Apple that comes as competition within Asia’s smartphone market grows more intense.
me3ga-gl.com
mega555kf7lsmb54yd6etzginolhxxi4ytdoma2rf77ngq55fhfcnyid.onion
As part of a sale pegged to the Lunar New Year event, Apple’s official Chinese website is listing discounts of up to 500 RMB ($70) on the latest iPhone lineup. Other flagship Apple products, including the Mac and iPad, are also going to be discounted up to 800 RMB ($112) and 400 RMB ($56), respectively, as part of the promotion, which runs from January 18 through January 21.
Although third-party sellers at times discount Apple products, Apple itself very rarely offers deals or sales, part of its effort to maintain a premium brand image – something that has been particularly important as Apple seeks to attract high-end buyers in China.
mega555darknet7.com
m3ga.at
The move to slash prices on the iPhone comes just over five months after Chinese tech giant Huawei released its latest smartphone, the Mate 60 Pro. The Huawei smartphone has been eagerly embraced by Chinese consumers – so much that its use of an advanced chip has come under scrutiny from US officials.
Around the same time that Huawei’s marquis smartphone was released, the Wall Street Journal reported that China had banned the use of iPhones by central government officials, citing unnamed people familiar with the matter. A Chinese government spokesperson, however, later denied that China had issued any laws or rules to ban the use of iPhones.
-
-
28.02.2024 в 10:35www.huffingtonposttoday.com
-
-
28.02.2024 в 14:39-
-
28.02.2024 в 19:57_________________________________________________
Астарт Вард отзывы форум magastartvard . ru маг Астарт Вард отзывы
______________________________________________________
Давно хотел написать отзыв о magastartvard . ru
Хочу выразить огромную благодарность магу Астарту Варду за его помощь и поддержку в выполнении ритуала на привлечение денег и удачи. Обратившись к нему, я испытывал некоторые финансовые трудности и чувствовал, что моя жизнь нуждается в дополнительном позитивном витамине в виде удачи и финансового процветания.
С самого начала нашего общения я ощутил профессионализм и ответственность мага. Он тщательно выслушал мои потребности и предложил наиболее подходящий ритуал для решения моих проблем. Его понимание и внимание к моим запросам внушили мне уверенность в том, что я обратился по адресу.
В процессе выполнения ритуала маг Астарт Вард продемонстрировал глубокие знания и опыт в области магии и эзотерики. Он объяснил мне каждый шаг и аспект ритуала, что позволило мне чувствовать себя уверенно и вовлеченно в процесс. Его профессионализм и уверенность в том, что ритуал будет успешен, успокоили меня и дали мне надежду на лучшее.
Результаты ритуала превзошли мои ожидания. Вскоре после его завершения я заметил положительные изменения в своей финансовой ситуации и начал привлекать удачу в различных сферах жизни. Мои доходы увеличились, а общее состояние улучшилось. Я чувствую себя более уверенно и оптимистично в отношении будущего благодаря помощи мага Астарта Варда.
В целом, я безмерно признателен магу Астарту Варду за его профессионализм, заботу и поддержку в выполнении ритуала на привлечение денег и удачи. Его работа действительно оказала положительное влияние на мою жизнь, и я рекомендую его услуги всем, кто ищет помощи в области магии и эзотерики.
______________________________________________________________
отзывы о маге Астарт Вард
-
-
28.02.2024 в 22:51Increase your Visibility Boost Your Seo Rank - Get Organic Traffic From Google. Ranking in Google isn’t hard. All you need is a healthy number of backlinks from referring domains that have authority and trust in Google’s eyes.
This Backlinks Service Benefits:
1. Easily get Google rankings
2. Get a lot of traffic from Google
3. You can earn from the website in different ways
4. Increase Domain Authority (DA)
Quality guaranteed !
PRICE - 20$
WebSite - goo.su/ZUHZ
-
-
29.02.2024 в 07:38mailsco.online
-
-
15.03.2024 в 12:31Наша фирма ООО «ПТО ПРОМКОМПЛЕКТ» на постоянной основе закупает по высоким расценкам новое и Б/У оборудование:
• Невостребованные складские остатки, неликвиды;
• Промышленное оборудование;
• Станки;
• Буровое оборудование;
• Инструмент;
• Подшипники, запчасти, агрегаты, узлы, БеЛаз, ДЭК, ЭКГ, ДЗ98, МтБЛ,(у) (новое и б/у);
• Деловой металлопрокат, трубопроводную арматуру, трубу, и тд.;
• Электрооборудование, электродвигателя, генераторы (новые и б/у) и тд.;
• твердосплавы, ВК, ТК, долото, бур.головки и пр. (новое, б/у, лицензия);
• Трансформаторы, трансформаторное масло (новое и б/у);
• Радиодетали, АТС, платы, измерительные приборы производства СССР;
• Труба, трубопроводная арматура, труба нержавеющая, теплообменники, слюда;
• Б/У задвижки, редуктора, насосы;
• Картриджи для принтеров новые оригинал;
• Оргтехника для офисов и складов можно и б/у.
Полный пакет документов, лицензии, допуски.
Предоплата 100%, договора, вывоз ТМЦ за счет покупателя.
Предложения присылайте на ватсап
+7 (980) 525-83-55 (Ватсап), +7 (980) 393-70-02 (Ватсап)
или на почту [email protected]
Моментальное рассмотрение и выезд к хранению ТМЦ.
-
-
18.03.2024 в 22:09-
-
19.03.2024 в 05:11Авиакомпания Flybondi разрешила пассажирам перепродавать авиабилеты
samoylovaoxana.ru/pamiatnik-krylovy-v-letnem-sa...
Ещё можно узнать: цито что это такое в медицине
Романтические путешествия
-
-
19.03.2024 в 07:44Многообразие Типов Транспорта:
Перевозка грузов предоставляют разнообразие вариантов транспортировки зависимо от на подобии груза, расстояния и времени доставки. Авто перевозки обеспечивают эластичность и резвую доставку, жд грузоперевозки эффективны для крупногабаритных и глобальных грузов, а морские и авиаперевозки позволяют охватить дальние рынки.
Профессиональные Грузовые Фирмы:
Подходящее решение для удачных перевозки грузов – это сотрудничество с профессиональными грузовыми компаниями. Эксперты в данной области деют глубокий спектр услуг, начиная от планирования маршрутов и упаковки грузов, заканчивая отслеживанием и обеспечиванием безопасности в пути.
Безопасность и Страхование:
Защищенность грузов – ценность для грузовых компаний. Современные технологии отслеживания и мониторинга обеспечивают постоянный контроль за перемещением грузов, а страхование грузов позволяет минимизировать риски вероятных потерь или повреждений.
Эластичность и Адаптивность: https://moldova1359.md/video/unirea-anexarea.html
Сфера грузоперевозок настятельно просит гибкости и адаптивности к изменениям в рыночных критериях и необходимостях посетителей. Профессиональные грузовые фирмы обладают ресурсами для действенной реакции на динамические изменения и обеспечивания клиентов нужной гибкостью в проекте предложений и тарифов.
Экологическая Устойчивость:
Современные тренды в грузоперевозках уделяют внимание экологической стойкости. Почти все компании активно вводят действенные тс, другие информаторы энергии и стратегии для снижения действия на окружающую среду.
Действенное Управление Логистикой:
Грузоперевозки содержат в себе не только физическое перемещение грузов, да и управление всем логистическим ходом. Эффективная логистика – это синхронизация всех этапов доставки, начиная от складского учета и заканчивая точной доставкой на пункт предназначения.
Заточение:
Грузоперевозки – это обязательная доля прогрессивной торговли и экономики. Проф грузовые компании, владея навыком и ресурсами, обеспечивают надежность и защищенность для ваших грузов, предоставляя полный спектр услуг от планирования до доставки.
-
-
19.03.2024 в 12:05